— И что теперь? Ты так просто отдадашь ему дом? А я? С детьми на улицу выметаться? — Анастасия вскакивает с кресла, лицо раскрасневается от обиды.
— Анастасия, успокойся. Не на улицу. Я помогу с квартирой, внесу первый взнос, — Виктор Иванович пытается говорить мягко, но дочь не слушает его.
— Первый взнос! Да ты, старый хрыч, понимаешь, сколько теперь стоит жилье? А проценты по ипотеке? Вадиму — целый дом, а мне — съемная квартирка! За красивые глаза?
— Он мой сын.
— А я, значит, не дочка? — голос Анастасии дрожит. — Двадцать лет я была для тебя дочерью, а теперь — будто воздух?
Виктор Иванович тяжело вздыхает и опускается на диван. Этот разговор уже третий раз за неделю. Крики, слёзы, обвинения — всё одно и то же.
— Анастасия, слушай. Вадим с женой и двумя детьми сидит в однушке. У них третий ребёнок на носу. А у тебя с Константином — трешка. Ну хоть не коммуналка.
— Съемная! — перебивает она. — Ты же помнишь, как я ухаживала за тобой после инфаркта? Ездила два раза в неделю, уколы ставила, бульоны варила… А где был Вадим? В Москве, на заработках!
Виктор Иванович ишачит на двух работах, чтобы обеспечить семью. А Анастасия… Она даёт, даёт, но старик в душе винит себя. Мама Анастасии, Тамара, всегда держала баланс. Но она умерла десять лет назад.
— Дом предназначался сыну. Это традиция, — говорит он, стараясь не злиться. — Мы с твоей мамой так решили.
А на пороге появляется Полина — десятилетняя внучка. Она в ужасе смотрит на ссорящихся.
— Мам, ты чего кричишь?
— Иди в комнату, Полина. Взрослые разговаривают.
Девочка млеть, но уходит. Анастасия падает в кресло, выплеснала всё, но внутри пусто.
— Пап, я понимаю. Всегда Вадим был важнее. Лучшее ему — мусор мне. Если не хочешь делить по-честному, заставлю через суд. Беру свою долю.
Виктор Иванович бледнеет. Суд? Впервые она угрожает. Он словно оглох.
— Анастасия, зачем? Я же жив. Чему суд?
— А ты не знаешь, что с тобой уже всё оформили? Вадим сам выдал — дарственная на него. Чтобы меня обойти?
Старик молчит. Месяц назад он подписал документы. Вадим настаивал. Сказал, что так будет проще.
— Я поступил, как считал правильным. Но помогу тебе с квартирой. Дом останется Вадиму.
Анастасия вскакивает, хватает сумку.
— Полина! Бери вещи. Мы уходим.
Внучка возвращается, виновато на него поглядывает.
— Дед, мама… Она просто устала.
Сборы. Врата закрываются. Виктор идёт к окну. Анастасия с Полиной, как тени, исчезают за углом. Он вспоминает: а прав ли он?
Телефон звонит — Вадим.
— Пап, мы по приезжаем. Лена всё уложила, детей подготовила.
— Да, сынок. Жду.
— Анастасия заезжала? Ты говорил с ней?
— Да. Не очень довольна.
— Я знал. Она всегда завидовала. Глаза большие — ничего не делает.
— Вадим, перестань. У Анастасии тоже не сладко. С Константином у них отношения тянутся…
— А у кого сладко? Я работаю! А она — три дня в неделю в библиотеке. Это даже не работа.
— Она работает.
— Ну а что — передохнуть в старости, что ле? Я обещал тебе заботиться.
Дни проходят. Вадим ведёт семью. В доме суета: уборка, перестановки, детские игрушки. Виктору назначен его старый кабинет. Лена выводит кресло, повещает занавески.
— Пап, у вас поместятся вещи? Может, ещё тумба?
— Нет, Леночка. Спасибо. У меня ничего особенного нет.
Но он думает о Полине. А дома — какие дела? Анастасия не звонит, хотя разговоры — через две строки.
Вечером, когда дети спят, Виктор решается на разговор:
— Вадим, думаю о Анастасии. Может, с домом всё же ошиблись?
Вадим сухо смеётся:
— Передумал отдавать её разуму на милость? Мама древняя, с нами точно правильно.
— У Анастасии семья. Константин. Дочка.
— Константин — алкоголик. Она сама на нём сватается. С тебя бы, папа, для начала детей разделить.
Виктор молчит. Вадим прав? Возможно. Но не всё в жизни решается логикой.
Однажды лестничная площадка:на стоит Полина. Пылают глаза.
— Дедушка! Я соскучилась.
— Полинка, как же ты выросла!
Девочка подаёт дневник, жалуется на подруг, рассказывает, что Анастасия всё чаще плачет.
— Мама с папой разводятся. Она говорит, чтобы я уехала с ней. А папа останется.
— Передавай от меня любовь, — Виктор жмёт её руку.
Вечер. Семейный ужин. Вадим и Лена смеются. Виктор сидит молча.
— Сынок, надо поговорить.
Вадим отрывается от телевизора:
— Что?
— Анастасия уезжает. С Константином разводится. И хочет, чтобы я продал дом.
— Продать дом?! Да ты с ума сошёл! Он уже мой.
— Я отменю дарственную. Дом продадим. На первые взносы возьмём две квартиры. Одну — за Вадима. Другую — Анастасии.
— Это всё Полина! Вы пошли её умом гадать.
— Нет, сын. Я прав. Единственный родной, за кого взяться?
Елена, прослушав, поддерживает. Лена — добрая, понимающая.
— Вадим, вы — наш дом. Но она твой кузен. Она одна.
— Ну ладно, — Вадим морщится. — Только если профукает, виноват будешь.
Всё походит. Анастасия приходит. Настороженно. Потом — слёзы.
— Папа, ты… Но ведь я…
— Мы всё решили. Две квартиры. Две семьи. Мы — одна.
Весной дом продан. В Казани — новая квартира Анастасии. Виктор переезжает к ней.
Марины нет, но Полина дома. И Дедушка — рядом. Стены — уже не стены, а любовь.