Сегодня я разбирал старые вещи — и наткнулся на письмо на чердаке.
“Пап, ты же раньше маме письма писал, особенно по праздникам,” — улыбнулась Светлана, разглядывая новые морщинки на его лице.
“Да, но это не мое. Адрес странный — поселок Сосновый. Да и марка старая. У нас там никого никогда не было!”
Михаил Сергеевич почесал затылок, пытаясь вспомнить, откуда у него этот конверт. Потому и позвал дочь — вдруг догадается. И не зря.
“Помнишь, ты рассказывал, что когда я родилась, ты на почте работал? Может, оттуда? Потому что в Сосновом у нас точно никого нет.”
“Хм…” — Михаил Сергеевич уставился в стену, а потом хлопнул себя по лбу. — “Вот я дурак-то! Точно. Я тогда ногу сломал, а потом сумку потерял. Еще выговор получил и за мешок платил. Тысячу рублей, как сейчас помню.”
“Значит, письмо так и не дошло?” — оживилась Светлана.
“До кого?” — нахмурился отец.
“Ну, до адресата.”
“А, так это же ей!” — лицо его просветлело. — “Женщине предназначалось.”
Они замолчали. Михаил Сергеевич вспоминал ту почтовую работу — тяжелое было время. А Светлана пыталась угадать, что внутри. Даже светила фонариком, но сквозь плотную бумагу ничего не разобрать.
“Может, отвезем?” — нарушила тишину дочь.
“Куда теперь? Лет двадцать прошло, может, уже никого и нет. Или, как водится, умерли.”
“А вдруг? Давай попробуем. Может, ты кому-то судьбу изменил!” — она осторожно вынула письмо из его рук. — “Я тебя отвезу. Завтра же и поедем!”
Утро в Сосновом встретило их тишиной и ясным небом. Сорок километров — и вот они на месте.
Узкие улочки поселка были незнакомы, но указатели помогли не заблудиться. Светлана медленно вела машину, сверяясь с адресом. Отец же смотрел по сторонам, запоминая дорогу.
“Вот, дом тридцать пять,” — она остановилась у резных ворот.
На стук вышла женщина лет шестидесяти, с добрыми глазами и сединой в волосах. Взглянула на них с легким недоверием.
“Здравствуйте!” — громко сказала Светлана. — “Мы к вам по странному делу. Двадцать лет назад это письмо должно было вам прийти, но затерялось. Теперь мы нашли его — и решили вернуть.”
“Какое письмо?” — женщина насторожилась.
Светлана достала пожелтевший конверт и прочла:
“Анне Васильевне Смирновой.”
“Да, это я,” — женщина кивнула. — “Но не помню, чтобы ждала письма. Тем более так давно. Кто отправитель?”
Ее пальцы пробежали по конверту — имя было незнакомо.
“Заходите,” — вдруг сказала Анна Васильевна, отступая от калитки. — “Такие дела на пороге не обсуждают.”
Они переглянулись и вошли во двор. Все здесь дышало уютом и порядком, будто хозяйка ждала гостей.
Через десять минут они сидели за столом. Анна поставила чайник.
“Угощайтесь,” — коротко сказала она.
Сев напротив, она аккуратно вскрыла конверт перочинным ножиком. Светлана предложила:
“Может, оставить вас одну?”
“Вам же тоже интересно,” — Анна слабо улыбнулась. — “Да и мне страшновато одной читать.”
Михаил Сергеевич громко глотнул чай. Дочь бросила на него взгляд, но хозяйка не заметила.
Анна развернула письмо — и вдруг побледнела. Листок выпал у нее из рук.
Светлана вскочила, не зная, чем помочь. Побежала на кухню, нашла стакан и налила воды. Руки дрожали.
Анна сидела, прижимая письмо к груди. Цвет постепенно возвращался к ее лицу.
“Вот, выпейте,” — тихо сказала Светлана.
“Спасибо,” — Анна сделала глоток. — “Простите, что напугала. Всё в порядке.”
“Это мы вас расстроили,” — виновато пробормотал Михаил Сергеевич.
“Вы даже не знаете, что сделали,” — Анна посмотрела на него.
Светлана уставилась на отца, но тот лишь пожал плечами.
“Вы изменили мою жизнь…”
Глаза Анны Васильевны были полны боли и странного спокойствия.
“Это письмо от любовницы моего мужа…” — она с трудом подбирала слова. Светлана ахнула. — “У них был роман, о котором я не знала.”
“Совсем не догадывались?”
“Нет. Вернее, чувствовала, но не была уверена. Двадцать лет назад мы сильно поссорились с Дмитрием. Я избегала его, потому что понимала — он мне врет. Но времена были другие. Ни смартфонов, ни сообщений. Он стоял под окнами, умолял поговорить. А потом я узнала, что беременна. Сказала ему — и он будто подменился. С тех пор ни разу не дал повода усомниться. А теперь всё ясно.”
Голос ее дрожал, но не от слез — от осознания.
“Знаете, что обиднее всего?” — она посмотрела на гостей. — “Что я не смогу посмотреть ему в глаза…”
“Почему?” — наивно спросила Светлана, но отец легонько ткнул ее в колено.
“Дмитрия нет уже два года.”
Они переглянулись. Какие тут найдешь слова?
Анна рассказала, как они прожили долгую жизнь. Как родили двух дочерей, как те теперь сами стали мамами. И как двадцать лет назад другая женщина любила Дмитрия и мечтала о нем.
Светлана, в свои двадцать пять, не верила ушам. Такое только в сериалах бывает.
“Как будто это не со мной,” — тихо сказала Анна, глядя в окно.
Михаил Сергеевич осторожно взял письмо. Листок был почти прозрачным от времени.
“А если бы вы узнали раньше?” — спросил он.
“Не знаю,” — вздохнула она. — “Наверное, не смогла бы с ним жить. Но мы прожили настоящую жизнь. Ссоры, радости, болезни — всё прошли вместе. И, наверное, я благодарна за каждый день.”
Он мельком глянул на письмо перед тем, как положить его на стол. Крупные буквы бросались в глаза:
«Нам суждено быть вместе. Прости, Анна, но только со мной он будет счастлив.»
“Выходит, не суждено,” — сказал Михаил Сергеевич. — “Письмо я тогда не доставил — ногу сломал. Значит, судьба распорядилась иначе. Вы с Дмитрием прожили счастливую жизнь.”
“Судьба…” — она будто пробовала слово на вкус. — “М”Спасибо вам за это письмо,” — сказала Анна Васильевна, и впервые за всё время её лицо озарила спокойная улыбка.
