— Люба, это кто с тобой на снимке? Какой-то франт в кожанке! — Владимир Соловьёв тыкает пальцем в пожелтевшую фотографию из старого альбома с потрёпанной обложкой.
Новая квартира Соловьёвых, куда они заселились неделю назад, пахнет свежей краской, картоном и ванилью от ароматизатора, который Катя поставила на подоконник. В зале, заставленном коробками с посудой и книгами, стоит дубовый стол, где Катя, их двадцатичетырёхлетняя дочь, разбирает найденный за полотенцами альбом. На фото молодая Любовь в цветастом платье и с косой стоит рядом с незнакомым мужчиной в кожаной куртке, оба улыбаются на фоне старого фонтана в парке. Владимир в помятой рубашке хмурится, очки съезжают на нос, а руки сжимаются в кулаки.
Любовь, распаковывающая фарфор, выпрямляется, её спина хрустит. Светлые волосы с проседью собраны в небрежный хвост, лицо напрягается при виде снимка.
— Володя, ты серьёзно? — голос её резкий. — Этой фотке тридцать лет! Зачем копаться в прошлом?
Катя в университетской футболке листает альбом, помолвочное кольцо сверкает под светом лампы. Через месяц её свадьба, но сейчас она напряжена.
— Пап, не заводись, — говорит она, крутя кольцо. — Мам, скажи, кто это, и забудем.
Владимир скрещивает руки, брови сдвигаются.
— Рассказать? Люба, я этого типа впервые вижу! — тычет в фото. — Кто? Бывший?
Любовь швыряет тряпку на стол, пыль взметается снежным облаком.
— Бывший? Ты рехнулся! — кричит она, руки в бёдрах. — Тридцать лет брака, а ты мне не веришь?
Катя вскакивает, альбом дрожит в руках.
— Хватит орать! Свадьба на носу, а вы тут сцены устраиваете!
Фотография становится искрой, разжигающей ссору, где каждый видит свои обиды.
К вечеру спор разгорается с новой силой. Любовь резко ставит тарелки, Владимир пьёт чай из кружки «Лучший папа», Катя раскладывает снимки на диване.
— Люба, я не идиот! — гремит Владимир. — Ты про него ни словом не обмолвилась!
— Ты сам вечно секретишь! — кричит Любовь, швыряя треснувшую миску.
Катя рвёт страницу альбома в попытке их разнять. Тишина.
— Это был наш с Серёжей альбом, — шепчет Любовь. — Теперь всё порвано…
Владимир бледнеет:
— Чёрт… Простите.
На следующий день Любовь идёт в парк, где сделали фото. Пахнет сиренью и ватой. Она садится у фонтана, вспоминая брата Серёжу, погибшего в аварии в 90-х.
Тем временем Катя встречается с подругой Настей в кафе.
— Родители ссорятся из-за какой-то фотки, — вздыхает она. — Боюсь, свадьбу испортят.
— Поговори с мамой, — советует Настя.
Вечером Владимир находит старый дневник Любови, но не решается его открыть. Вместо этого идёт к ней в зал, где она склеивает альбом.
— Прости за вчерашнее, — говорит он. — Кто этот парень?
— Не то, что ты думаешь, — голос её дрожит. — Дай время.
Позже Катя находит в шкафу конверт с надписью «Для семьи». Внутри письмо:
*«Если читаете это, значит, я не решилась сказать. Человек на фото — мой брат Серёжа. Мы сделали снимок за месяц до его гибели. Он мечтал стать художником. Берегите друг друга. Люба».*
Катя бежит в зал, где пахнет пирогом.
— Мам, пап, смотрите!
Любовь читает письмо вслух, плача. Владимир обнимает её:
— Почему молчала? Я же знал Серёжу!
— Боялась, что боль вернётся…
Теперь они за чаем вспоминают Серёжу: его шутки, рисунки, как он учил Любу кататься на велосипеде. Владимир рассказывает, как тот чинил ему «Жигули».
Через месяц на свадьбе Кати в альбоме появляются новые фото. Среди них — снимок Серёжи в рамке.
— Альбом нас спас, — говорит Любовь, глядя на семью. — И Серёжа. Он вами бы гордился.
— Теперь мы все вместе, — улыбается Катя.
Владимир поднимает кружку:
— За семью. И за Серёжу.
Фотография больше не тайна. Она — часть их памяти, где прошлое и настоящее слились в любви.
