Вот переработанная история с учетом всех ваших пожеланий:
— Евдокия Максимовна, да как вы могли?! — возмущённо кричала соседка Галина Семёновна, размахивая руками в тесном коридоре коммуналки. — Вы же мать! Как можно было закрывать глаза на то, что творится с вашей дочкой?
— Тише ты, Галка, — шипела Евдокия, озираясь по сторонам. — Весь дом разбудишь!
— Да пусть слышат! Пусть знают, какая вы мать! Оленька уже третий месяц не выходит из комнаты, чай еле пьёт, а вам будто дела нет!
Евдокия стиснула зубы и скрылась за дверью, громко хлопнув. Галина ещё постояла, фыркнула и ушла к себе.
В комнате пахло затхлостью. Ольга лежала лицом к стене, притворяясь спящей. Мать распахнула окно — осенний ветерок ворвался внутрь, шевеля занавески.
— Оль, вставай, поесть пора, — тихо сказала Евдокия.
Дочь не шелохнулась. Мать присела на край кровати.
— Я знаю, ты не спишь. Давай поговорим.
— О чём? — глухо отозвалась Ольга. — Всё уже ясно.
— Всё и не всё. Жизнь-то продолжается. Надо решать что-то.
Ольга резко повернулась. Лицо белое, глаза опухшие.
— Что решать, мам? Он через неделю женится! На этой Танечке с курсов! А я дура ждала, пока диплом получит!
— Доченька, ну зачем так мучиться? — Евдокия погладила дочь по голове. — Значит, не судьба. Встретишь другого.
— Другого? — Ольга села, уставившись на мать стеклянными глазами. — Ты не понимаешь… Я ведь…
Она снова отвернулась к стене.
— Что, Оленька? Говори.
— Ничего. Просто больно.
Евдокия вздохнула, поднялась.
— Ладно, отдыхай. Но вечером поешь, а то кости одни.
На кухне зазвенела посуда, запахло жареной картошкой. Ольга лежала, глядя в потолок. Внизу живота тянуло. Она прикрыла ладонью живот, погладила сквозь ночнушку.
— Что же нам делать? — прошептала.
Вечером заглянула тётя Люба, мамина сестра. Она работала фельдшером в поликлинике.
— Ну что, Дуся, как наша хворая? — спросила она, снимая платок.
— Да всё валяется, есть отказывается. Замучила меня совсем, — вздохнула Евдокия.
— К врачу водила?
— Да куда её поведешь? С кровати не встаёт.
Тётя Люба зашла к Ольге.
— Ну-ка, поворачивайся, — строго сказала она. — Давай осмотрю.
Ольга нехотя повернулась. Тётя ощупала пульс, приложила ладонь ко лбу.
— Когда нормально ела в последний раз?
— Не помню.
— А месячные когда были?
Ольга дёрнулась.
— Давно. Месяца два.
Тётя Люба нахмурилась.
— Вставай. Пойдём в ванную.
— Зачем?
— Не спрашивай.
В ванной тётя осмотрела племянницу, ощупала живот.
— Одевайся.
Вернувшись, тётя Люба пристально посмотрела на Ольгу.
— Скажи честно. У тебя с этим парнем что-то было?
Ольга покраснела до корней.
— Что вы имеете в виду?
— Ты понимаешь. Близость была?
Ольга опустила голову, кивнула.
— Он говорил, что всё безопасно…
— Понятно. Оля, ты беременна.
Слова повисли в воздухе. Ольга застыла.
— Что? — прошептала она.
— Месяца три уже. Завтра поедем к гинекологу.
Ольга залилась слезами. Тётя обняла её.
— Ну что ты… Не плачь.
— Что делать-то? — всхлипывала Ольга. — Он же женится на другой!
— Сначала у врача побываем. Потом решим.
Ольга не спала всю ночь. В голове мелькали обрывки воспоминаний: как Игорь обещал жениться, как целовался с ней у подъезда…
Утром врач подтвердил — 14 недель.
— Поговорить с парнем надо, — сказала тётя Люба.
— Бесполезно, — Ольга качала головой. — Я видела, как он на неё смотрит. Это любовь.
— Тогда решай сама. Либо рожать одной, либо…
— Либо что?
— Прервать. Но это риск. Да и деньги нужны — тысяч пять.
Ольга вздрогнула. Столько она копила на свадьбу.
Дома мать заметила её состояние.
— Что случилось? Где были?
— У врача, — сказала тётя Люба. — Анемия у Оли. Лечиться надо.
Но Евдокия что-то заподозрила.
Вечером пришла подруга Света.
— Оль, что с тобой? — спросила она. — Месяц тебя не видно.
Ольга не выдержала, рассказала.
— С Игорем поговорила?
— Да. Сказал: “Рожай, если хочешь. Я женюсь на Тане”.
На следующий день Ольга решилась. Тётя Люба устроила ей “аппендицит”. В больнице всё прошло быстро.
Ольга лежала, глядя в потолок. Всё кончено. Никакого ребёнка. Никакого будущего.
Через неделю её выписали. Мать ухаживала, но Ольга чувствовала только пустоту.
Через год она встретила Сашу. Вышла замуж, родила детей. Казалось бы, всё наладилось.
Но была одна тайна, которую Ольга унесла с собой. О том, что могло бы быть. О ребёнке, которого не стало. О выборе, сделанном в восемнадцать…
Иногда, глядя на школьников, она думала: “А вдруг он был бы таким же?” Но эти мысли она оставляла при себе. Некоторые вещи лучше не говорить вслух. Никогда.
