В узком коридоре женской консультации на деревянной скамье сидела старушка в потрёпанном платке. Рядом с ней ёжилась худенькая девочка-подросток в клетчатой юбчонке, из-под которой выпирали острые коленки. Бабка притащила внучку на “чистку” — так в народе называли аборт.
Старуха тяжело вздыхала, а девочка пугливо озиралась по сторонам, сжимая в руках потрёпанный целлофановый пакет. Неожиданно рядом присела женщина лет тридцати.
— Вы тоже сюда?
— Да… Скажите, а это… больно?
— Неприятно, конечно, но наркоз дадут. Говорят, если срок маленький — пять минут, и всё. Сама в первый раз, честно говоря, трясусь. И ведь понимаю — ребёнок-то не виноват…
— Вот напасть-то… — вздохнула бабка. — Внучка моя, девятый класс, а парнишка её обдурил да бросил. И знать не хочет про дитя! А нам что делать? Школу бросать? Родителей у неё нет, я одна её подняла… Ох, горе-то какое…
— Ба, ну хватит ныть! — взорвалась девочка. — Вон тётка сказала — не больно, раз и готово!
— Внученька… — прошептала старуха. — Там же ребёночек, живой… Не его же вина… Верно девушка сказала. Знаешь что? Вставай, пошли домой. В войну рожали — и ничего, выживали. Петька твой — не мужик, а так, тряпка. Вставай, хватай пакет, нечего нам тут делать.
Девочка словно только этого и ждала. Схватила пакет и рванула к выходу, а бабка заковыляла следом. Женщина на скамейке улыбнулась им вслед, задумчиво покачав головой…
***
Двадцать лет спустя
— Мам, ну он же хороший! Мы серьёзно! У Димы перспективы!
— Какие перспективы, если вы сейчас поженитесь? Кончай институт, потом видно будет!
— Да нам по двадцать уже, не малыши! Свадьбу скромную сделаем — распишемся и в кафе с роднёй. Дима бабку свою обожает, она его вырастила…
— Ох, Маринка… Ну ладно, созови их в гости, познакомимся.
— Проходите, садитесь! Я — Юлия, Марина моя дочь.
Глядя на Димину бабку, Юля вдруг почувствовала что-то знакомое. Мать парня, Света, выглядела молодо — ну разве что на пару лет старше сына. В разговоре выяснилось: родила в шестнадцать, от одноклассника. Тот сначала открещивался, но под угрозой тюрьмы жениться пришлось. Брак был только на бумаге, а потом и вовсе разошлись.
— Стыдно признаться, Юленька, но мы ведь хотели избавиться от Димки… — вздохнула бабка. — Светка сама ребёнком была, какая из неё мать? Родителей у неё не было — мать сгинула, отец в зоне. Я её одна тянула. А она — бац, и в положении…
Когда в больницу пришли, ждали очереди, а тут девушка подсела. Говорит: “Дети не виноваты”. Меня будто молотом по лбу ударило — как это дитя убивать? Знак свыше был! Ушли мы тогда, Светка школу кое-как закончила. Я с Димкой сидела, а она в ПТУ отучилась на кондитера. Отец его, Петька, и не думал помогать.
Ничего, выдюжили. Света потом за хорошего мужика замуж вышла, дочку родила. Теперь торты на заказ печёт — неплохо выходит. Если Дима с Мариной свадьбу сыграют — квартиру им отдам, сама к Светке переберусь.
Юля онемела. Да это же те самые бабка с девочкой! Именно они когда-то заставили её передумать.
Тогда, после разговора в коридоре, ей вдруг стало легко. Она поняла: родит, и всё наладится. Ребёнок был от женатого мужчины — её первой любви. Они встретились случайно, один раз… А потом — две полоски.
Не стала рушить его семью. Решила — не вправе плодить несчастных. Но судьба вмешалась.
Теперь их дети собирались под венец. Разве не чудо?
Люди часто получают знаки. Кто-то слышит, кто-то нет. Иногда пяти минут хватает, чтобы изменить всё. Например, решить оставить ребёнка — нежеланного, неожиданного. А потом уже и представить нельзя жизни без него…
Всякое бывает. Но если чувствуешь — совершаешь ошибку, остановись. Порой эти пять минут — и есть сама жизнь.
