**Тени прошлого: история о любви и прощении**
В тихом городке Углич, где вековые берёзы шептались с ветром над узкими улочками, Дмитрий ворчал про себя: «Ну давай, выдави ещё слезу!»
Машина подкатила к дому. Алиса, его жена, сидела на пассажирском сиденье, с трудом откидывая дверь. Дмитрий мысленно закатил глаза: «Вот, опять мне за ней дверь открывать». Но она уже вылезала сама. Он резко дёрнул ручку, чуть не сбив её с ног.
— Осторожней, черепаха! — буркнул он, подхватывая её под руку.
Закинул пакеты в прихожую, бросил их у порога, дождался, пока Алиса, прихрамывая, доползёт до комнаты, и бросил:
— Буду поздно.
Развернулся и вышел. Завёл машину и поехал без цели, лишь бы заглушить раздражение. Ему нужна была передышка. Набрал коллеге Вадиму. Тот предложил заехать — протестировать новую игрушку. Дмитрий согласился.
Разговор за пивом невольно свернул на личное. Дмитрий вывалил всё: как страсть угасла, как быт засосал, как Алиса «пилит мозг, как дрелью». Рассказал про Лизу из бухгалтерии — молодую, весёлую, всегда с улыбкой. То случайно толкнёт, то шутку подкинет. С ней — никаких проблем.
**Алиса**
— Почему мы не едем в отпуск в июле? — спросила я, когда мы ехали домой.
Дмитрий взорвался. Закричал, ударил по рулю. Лицо перекосилось от злости. Я отвернулась к окну, слёзы полились сами. Что я не так сказала? Просто спросила! В последнее время он стал нервным, как кот на раскалённой крыше.
Подруга Света намекнула: «Может, у него кого-то завелось?» Рассказала про своего мужа, Петьку. Тот тоже изменился, когда на работе завелась «одна штучка». Молодая, начала строить глазки, и Петька «поплыл», стал щеголять в модных шмотках, сыпать словечками вроде «краш» и «флекс». Света чуть не сгорела со стыда, когда Петька перед друзьями их сына начал нести ахинею с этими «вау» и «рофл». Сыну тоже было неловко.
В итоге Света не выдержала. Устроила разборки, собрала Петьке чемодан и отправила «на перевоспитание» к его матери. Позвонила свёкру, пошутила: «Возвращаю подростка». Та ответила: «Отправь в детдом, такой нам не нужен. Или в дурдом». Потом Петьке так влетело от матери, что он моментально «прозрел». Теперь снова стал нормальным. Свете полегчало.
Но с Дмитрием так не выйдет. Он другой. И я чувствую — пока никого нет. Но что-то не так.
**Дмитрий**
Я сидел у Вадима, а мысли крутились вокруг Алисы. Что с ней стало? Куда делась та весёлая девчонка? Она вечно ноет, пристаёт с этим отпуском… Вспомнил Лизу — её смех, как она хохотала над моими шутками сегодня в столовой после работы.
И тут позвонила Алиса. Попросила забрать её с работы и заехать в магазин. Всё настроение — коту под хвост. Лиза так смотрела, когда я сказал, что надо уходить. А Алиса! Кто её просил волочиться на работу с больной ногой? Подвернула лодыжку, нога распухла, сидела бы дома! Но нет, без неё там «всё рухнет».
Я крутил телефон, думая, позвонить ли Лизе. Набрал… И тут Вадим:
— Ты чего такой? Лизке звонишь?
Я сбросил вызов, стало неудобно.
— Пойду я, Вадь, — пробормотал я.
— У меня тоже была такая «Лиза». Звали Таня, — начал он. — Из-за неё семью разрушил. Сына теперь только раз в две недели вижу. Жена замуж вышла, вроде счастлива. Я тоже был счастлив, Дима. Но недолго. Перепутал счастье с дурью. А когда понял — поздно. Живу один, в компьютерные игрушки играю. Просил у жены прощения, но она сказала: «Простила, но жить с предателем не буду». Поставил себя на её место — и понял: я бы тоже не смог.
Вадим замолчал, а у меня внутри всё сжалось.
— Подумай десять раз, прежде чем звонить, — добавил он.
Я попрощался и ушёл. Телефон зазвонил. Думал, Алиса, но нет — Лиза.
— Алё, ты звонил? — пропела она.
— Нет, случайно, — буркнул я.
— А может, заглянешь? Совсем случайно, мимо магазина. Я люблю белое полусладкое…
Меня передёрнуло. От неё, от себя. Я сбросил вызов. Она звонила снова и снова. Я сидел в машине и сбрасывал. Лиза оставила голосовое: обзывала трусом, кричала, что я «маленький мальчик». Я не ответил, стёр её номер и заблокировал.
Вернулся домой. Пакеты так и стояли у порога. Алиса сидела в темноте у стола, глядя в окно. Я сел напротив.
— Аля… — позвал я.
Она повернулась. Лицо опухло от слёз. Сердце ёкнуло.
— Надо поговорить, — начал я, запинаясь.
Говорил сбивчиво: оправдывался, каялся, в чём-то винил её. Она молчала.
— Я поеду к маме, — тихо сказала она. — Возьму больничный. Подумай, Дима, чего ты хочешь. Я не ставлю ультиматум, просто решай сам, что для тебя важно.
Она уехала, а я остался один. Я не разлюбил её, это точно. Но что со мной? Может, я совсем от рук отбился?
Всю ночь просидел, уставившись в стену.
**Алиса**
Его не было четыре часа. Я думала: что с нами происходит? Так страшно разрушить то, что строилось годами. Больно. Смешно, наверное, слышать это от женщины под сорок, но… кажется, он меня разлюбил. Устал. Я ему больше не нужна.
Может, у него кризис среднего возраста? Я уже не хочу ещё детей — нашему сыну двадцать два, дочери девятнадцать. А он? Может, женится на молоденькой, красивой, с фигурой «как у блогерши». Она будет постить сторис с кофе, пить смузи. А он — с сединой, в модной куртке — будет нянчить розовощёкого младенца. Идеальная семья.
Я вспомниНо когда утром он приехал за мной, весь помятый, с торчащими во все стороны волосами и сказал: «Прости, я дурак», а потом уронил на стол пакет с моими любимыми плюшками из булочной на углу — я поняла, что наши тараканы всё-таки съели друг друга.
