**Танго для двоих: история, начавшаяся с криза**
Я приехала в маленький санаторий под Сочи, надеясь наконец-то отдохнуть — без работы, без звонков, без вечной суеты. Но судьба распорядилась иначе: едва переступив порог, я столкнулась в коридоре с испуганной девушкой в медицинском халате.
— Помогите! Мужчине в соседнем номере плохо! Нужен врач!
— Я врач, — автоматически ответила я. — Ведите.
В комнате на диване лежал бледный мужчина. Быстро измерив давление, я поняла — гипертонический криз. Четко сработала: дала лекарства, успокоила.
— Всё под контролем, — сказала я, когда вбежали дежурные. — Давление стабилизируется.
— Вы… из персонала? — слабо улыбнулся он, приходя в себя.
— Нет, просто гостья. Хотя отдых явно откладывается.
Так я познакомилась с Виктором Сергеевичем — седовласым, с грустными глазами и тихим юмором.
**Несостоявшийся роман и беседка у моря**
Позже в столовой я заметила его в компании яркой блондинки в обтягивающем платье. За соседним столиком бабушки шептались:
— На его деньги, конечно, глаз положила. Только он уже не тот, да и с заведующим хозяйством она крутит. Вот беднягу и прихватило.
Я слушала вполуха, вспоминая собственный развод. Муж ушёл к двадцатилетней, оставив после двадцати лет брака. Не озлобилась, но научилась не доверять. Работа, дети, холодный рассудок — вот моя броня. А теперь, наконец, отпуск, подаренный дочерью.
Моим убежищем стала беседка в дальнем углу парка, где шелестели листья и пахло морем. Там я читала, пока не появился Виктор.
— Можно к вам? У вас тут, как в раю.
— Садитесь. Только ваша спутница, наверное, волнуется.
— Пусть поволнуется, — махнул он рукой. — Может, хоть на мне меньше внимания сосредоточит.
**Танцы, перевернувшие всё**
Разговор затянулся. Он оказался умным, с живым умом и печальной улыбкой. Говорили до вечера, потом гуляли у моря.
— А танцы любите? — неожиданно спросил он.
— Когда-то обожала…
— Тогда пошли! Рядом с нашими ровесницами мы с вами — просто юные души.
Я смеялась. Смеялась и танцевала. И ловила себя на мысли, что давно не была так легка.
Дни текли, как вода. Иногда к нам присоединялась та сама блондинка, Катя. Но наши разговоры её утомляли — слишком «заумно», слишком не про неё.
**Ревность и развязка**
Однажды сквозь стену донёсся её визг:
— Ты всё время с этой старухой! Мне тут делать нечего!
Я усмехнулась. «Старуха» — смешно, особенно от той, чей ум уступал даже её каблукам.
Утром Катя уехала. Виктор выглядел освобождённым.
А я гадала: зачем мне это? Дружба? Благодарность? Или он просто ищет врача под рукой? Но ни разу он не заговорил о болезнях.
**Семейный пикник и прозрение**
В воскресенье приехали дети — сын с невесткой, дочь с внуками. Устроили пикник на берегу. Виктор стоял поодаль, пока я не позвала его.
— Это наш сосед, — представила я.
Он легко влился: жарил шашлык, смеялся, нянчился с малышами.
Вечером, провожая гостей, мы встретились у входа.
— Вы грустите, Светлана Михайловна?
— Просто дети уехали. Всегда тяжело.
— Вам повезло. Сын мой… мы чужие. Его мать погибла в аварии. Я выжил, она — нет. Он рос у бабушки, а я то пил, то работал. Жениться больше не хотел. А потом стали появляться такие, как Катя…
— Понимаю.
— Когда вас впервые увидел, подумал: будь жена жива, была бы похожа на вас.
— Не знаю… Я уже не верю в сказки.
— Но ведь умирать в одиночестве — не выход?
Мы говорили до рассвета. Две седые души, обожжённые жизнью, вдруг нашли то, о чём давно не смели мечтать.
И когда пришло время уезжать, мы собрали вещи вместе. Потому что знали — это не прощание. Это начало. То самое, в которое уже не верили.
