**Наследство**
В просторной старой квартире царило непривычное оживление. То и дело звонил звонок, дверь открывалась, и внутрь входил очередной родственник. В этот раз на пороге появился крупный мужчина в дорогом костюме, пиджак которого еле сходился на выступающем животе.
Бледная, невзрачная женщина неохотно улыбнулась ему, а тот, кто сидел на диване, поднялся и направился к гостю.
— Степан! Не ожидал, что приедешь. — Мужчины пожали руки. — Садись, рассказывай, как дела.
Жена Ивана недовольно отодвинулась к другому краю дивана, освобождая место братьям.
«Неужели это его жена? Сколько у него было женщин, а женился на такой…» — Степан даже подходящего слова не нашёл.
Звонок снова прорезал тишину. Все трое обернулись к двери. Ждали лишь одного человека, который должен был сейчас войти. В проёме возник высокий мужчина в чёрных брюках и тёмно-синем джемпере, оттенявшем белизну рубашки.
Борис коротко поздоровался, оглядел комнату и опустился в потёртое кресло в углу.
«Как франтом разоделся», — мелькнуло у Степана.
Он узнал его сразу, хоть и не видел лет тридцать. Вот и собрались все трое — три брата, три наследника. Слетелись, как вороны на поживу. Степан надеялся, что кроме него никто не явится, особенно Борис.
Братья получили приглашение приехать, чтобы проститься с Анной Ивановной. Так и было написано: «проститься». И адрес указали — на случай, если забыли.
Степан давно жил в другом городе с семьёй. Хорошая должность, квартира, машина, две дочери, одна уже бабушкой стала. Ему, в общем-то, наследство не нужно. Приехал просто из любопытства.
Раньше квартира казалась ему огромной. Он боялся тёмных углов, массивных часов и громоздкой мебели.
Когда отец сорвался с лесов на стройке, мать потемнела от горя. Как одной поднимать троих? Младшему, Ване, и пяти не было. Жили трудно. Пока однажды не объявился старший брат матери, о котором дети и не слышали. Он предложил взять мальчишек к себе, хотя бы двоих старших.
У них с женой не было своих детей. Мать придёт в себя — заберёт. Дал денег и увёз мальчиков. Но мать запила от тоски и вскоре умерла.
Тётка Анна оказалась строгой и холодной. Кормила, одевала, пыталась полюбить. Старший, Степан, быстро смекнул, что это шанс выбиться в люди, и всеми силами угождал дяде и его жене.
А вот Борис был закрытым, не хотел сближаться с новыми родственниками. После школы даже в институт не пошёл, в отличие от Степана. Вернулся в родной город, в родительскую квартиру. Устроился на работу, учился заочно. Дядя первое время присылал деньги, но Борис возвращал их с запиской: «Не нужно».
Степан на последнем курсе женился и уехал к родне жены в Москву. Младший Ваня рос гулякой, ветреным и безответственным. В семье не без урода.
«Квартиру надо отремонтировать. Потом продать можно дорого. А мебель — настоящий антиквариат, советская, добротная. И хрусталь в серванте. Может, ещё деньги на счетах есть. Хотя в девяностые всё могло сгореть…» — Степан очнулся, осознав, что за мечтами упустил нить разговора.
Он украдкой посматривал на Бориса. Тот сидел безучастно, вытянув ноги. Ваня с женой перешёптывались, тоже поглядывая на братьев. «Борис — отщепенец, тётка его не жаловала. Ваня своё наследство пропьёт…» Степан считал себя самым достойным.
Их впустила симпатичная девушка — видимо, сиделка. Только он подумал о ней, как в комнату въехала коляска со старушкой. Голова её склонилась на грудь, а ноги укрывал плотный плед.
Девушка поставила коляску так, чтобы старуха видела всех. На её фоне сама казалась ещё моложе и ярче. Появление живой тётки стало для братьев неожиданностью.
Степан попытался прикинуть её возраст. За восемьдесят, точно. Почему он решил, что она умерла? В телеграмме было: «проститься с Анной Ивановной». Вот он и подумал — на похороны.
Он разглядывал тётку с любопытством и страхом. Морщинистое лицо в коричневых пятнах, седые волосы, торчащие в стороны. Руки, скрюченные артритом, с вздутыми венами лежали на подлокотниках. Он смотрел и не узнавал. Время не пощадило гордую женщину, которую он помнил.
— Анна Ивановна рада вас видеть, — бодро сказала девушка.
— По её просьбе я разыскала вас и пригласила. Извините, если телеграмма ввела вас в заблуждение. Она хотела встретиться, решить вопросы наследства, чтоб потом не было раздоров.
— Значит, наши пожелания учтут? — оживился Степан.
— Не совсем. Давайте чай пить. Поможете? — она обратилась к жене Вани.
— А вы кто? — резко спросил Степан.
— Это Вера, моя внучка, — проскрипела Анна Ивановна.
Степан уставился на неё, потом перевёл взгляд на Бориса. Тот сидел спокойно. А вот Ваня заёрзал на диване.
«Дочь Вани? Ещё одна наследница. Вот некстати. Надо проверить, родная ли…» — Степан смотрел на спину Веры.
В комнате остались только братья и тётка.
— Спасибо, что приехали, — проскрипела она. — Думали, я умерла, да? Не ради меня, ради наследства явились. Что ж, каждый получит своё. Только не ссорьтесь у меня на могиле, если завещание не понравится.
— А есть из-за чего? — спросил Степан.
— Ты изменился. Борис, рада тебя видеть, хоть ты меня и не любил. Ванька так и остался ветреным, — протянула старуха.
— Я хоть и стара, но в уме. — Она снова склонила голову и закрыла глаза.
Степану показалось, что она заснула. Братья переглянулись.
Вскоре Вера позвала всех к столу. Ваня с облегчением рванул на кухню, будто только этого и ждал. Борис и Степан не сдвинулись с места.
— Вы так и не помирились? — вдруг спросила Анна Ивановна.
— Как-то не сложилось, — ответил за обоих Степан.
— Располнел, пиджак вот-вот лопнет. Живёшь хорошо. Почему жену не привВера встретила Бориса на даче, и между ними пробежала та самая искра, которой так не хватало в их одиноких сердцах.