Эхо минувших дней: история Веры Ивановны
Вера Ивановна замерла у облезлой двери пятиэтажки в спальном районе Подольска, сжимая в дрожащих руках конверт. Дом казался чужим, как будто из параллельной вселенной. Но именно здесь, на третьем этаже, жил её сын. Тридцать лет назад она оставила его — мальчишку с вихром непослушных волос. А теперь ему уже тридцать пять…
— Глупость,— прошептала она, разглядывая потускневшие окна.— Полная безнадёга…
У подъезда на скамейке сидели бабушки, обсуждая последние новости. Одна из них косилась на неё:
— К кому пожаловали, милочка?
— К Дмитрию… Дмитрию Владимировичу,— голос Веры задрожал, имя сына прозвучало, как отголосок прошлого.
— К Диме? — оживилась старушка.— Хороший парень, вежливый, всегда здоровается. А вы ему кто?
Вера промолчала, торопливо шагнув в подъезд. Кто она ему? Мать, пропавшая на три десятилетия? Посторонняя тётя с той же фамилией? В лифте она достала зеркальце. Седина, морщины — в свои пятьдесят семь лет не спрячешься под тональным кремом. Вспомнит ли он её лицо? Или в памяти остался лишь смутный силуэт?
Третий этаж. Квартира справа. Наверняка женат — в его возрасте иначе и быть не может… Вера подняла руку к звонку, но пальцы предательски дрогнули. Простояла так минуту, две, пять. В итоге, не решившись, спустилась вниз и сунула конверт в почтовый ящик.
«Дима. Знаю, не имею права просить. Но дай шанс объясниться. Мама. Вот мой номер…»
Мама. Как странно звучит это слово, если его не произносили тридцать лет. Вера вернулась к машине и просидела там до вечера, не сводя глаз с подъезда. Вот идёт высокий мужчина с портфелем — вылитый отец. Это он. А вот девушка с пакетами из «Пятёрочки» — наверное, жена. Они о чём-то смеялись. Обычная семья, обычный вечер. Прочитал ли письмо? Позвонит?
Телефон зазвонил, когда она уже заводила двигатель. Звонил Владимир, её бывший.
— Зачем приехала? — его голос, такой знакомый, звучал устало.
— Володя…
— Не начинай. Просто ответь — зачем?
— Хочу увидеть сына,— голос Веры сорвался.
Он хмыкнул, и в этом звуке была горечь.
— Сына? Тридцать лет не хотела, а теперь вдруг вспомнила?
— Ты не понимаешь…
— Нет, это ты не понимаешь,— он говорил тише, но твёрже.— Где ты была, когда он с температурой лежал? Когда в школе его травили? Когда на свадьбу приглашал?
Вера молчала. Что тут скажешь?
— Он мне позвонил. Сказал, что выбросил твою записку,— добавил Владимир.— Уезжай, Вера. Ты опоздала. На тридцать лет.
Гудки резанули по сердцу. Вера смотрела на тёмные окна. Вспомнила маленького Димку, звавшего её по ночам. Как она вставала, качала, напевала «Спи, моя радость»… Почему тогда уехала? Почему не боролась?
На следующий день она вернулась. Дождалась, пока Владимир уедет на работу, и проследила за ним. Припарковалась у его офиса, вошла следом. Он не изменился — всё та же прямая спина, тот же взгляд. Только виски поседели.
— Я просил уехать,— бросил он, заметив её.
— Володя, пожалуйста. Просто поговорить…
— О чём? — он скривился.— Как ты сбежала к новому мужу? Как жила в своё удовольствие? Как забыла про нас?
— Я не забывала! — слёзы брызнули из глаз.— Каждый день думала!
— Думала? — он усмехнулся.— А я воспитывал. Один. С температурой сидел. В школу водил. А ты — думала.
Вера опустила голову. В приёмной тикали часы.
— Знаешь, что он спрашивал в детстве? — Владимир почти шёпотом произнёс:— Пап, почему мама меня не любит?
— Я любила! Люблю! — Вера захлёбывалась.
— Нет. Ты любила себя. Свою свободу. А его — нет.
Она вышла, едва держась на ногах. В машине руки тряслись так, что ключ не попадал в замок. Перед глазами стоял маленький Димка, спрашивающий, почему мама его не любит. Как она могла?
Вечером она снова приехала к его дому. Увидела во дворе жену Дмитрия — узнала её по вчерашнему дню.
— Простите! — крикнула Вера.— Можно на минуту?
Женщина обернулась, настороженно смотря:
— Вы кто?
— Я… — Вера сглотнула ком в горле.— Мама Дмитрия.
— А-а, та самая,— в голосе женщины, представившейся как Светлана, прозвучала горечь.
— Пожалуйста, мне нужно поговорить…
— Зачем? — Светлана покачала головой.— Чтоб снова ему больно сделать?
— Нет, я…
— Знаете,— поправила сумку на плече женщина,— он никогда о вас не говорит. Как будто вас не было.
— Света! Идём? — раздался голос.
Они вздрогнули. У подъезда стоял Дмитрий — высокий, как отец в молодости. Хмуро смотрел на них.
— Дима! — Вера шагнула к нему, сердце колотилось.— Это я…
Он смотрел на неё, как на постороннюю.
— Знаю, кто вы,— спокойно сказал.— И не хочу разговоров.
— Сынок…
— Не надо так,— голос стал резким.— Вы меня бросили. Теперь я вас не знаю.
— Дай объяснить!
— Что объяснять? — усмехнулся он, как отец.— Как вы жили без меня? Как ни разу не позвонили?
— Я звонила! В первый год…
— В первый,— кивнул он.— А дальше? Где вы были, когда мне было десять? Двадцать?
Он взял Светлану за руку:
— Пойдём. Нам тут делать нечего.
— Дима, умоляю…
Но он уже шёл к подъезду, не оглянувшись. Светлана бросила на Веру жалобный взгляд и поспешила следом.
Ночью Вера не спала. В гостиничном номере было душно. Перед глазами стоял взрослый, чужой Дмитрий. Она достала старую фотографию — трёхлетний мальчик на качелях, смеётся, размахивая машинкой. Единственное, что осталось.
Утром позвонила Светлана:
— Дмитрий не знает, что я звон”Через год Вера получила фотографию: маленький Виктор, улыбающийся в камеру, а на обратной стороне — дрожащая надпись: «От бабушки, которая всегда любила».”
