Давным-давно, в славном городе Нижнем Новгороде, жила-была семья: суровый, но справедливый Геннадий Петрович с женой своей Мариной. Отправились они проведать дочь свою Людмилу, что жила одна в студенческой квартирке.
Уже на крыльце дома Геннадий заметил, как дрожат руки у жены.
— Марин, что случилось? — спросил он, пристально глядя на неё.
— Да ничего, просто давно Люду не видели, вот и защемило сердце, — попыталась улыбнуться Марина, но голос её дрожал.
Поднялись они к квартире. Геннадий твёрдо нажал на звонок. Дверь не открывалась.
— Странно, неужели дома нет? — проворчал он и снова позвонил.
Щёлкнул замок, дверь приоткрылась, и Геннадий остолбенел от увиденного…
***
Отец стоял багровый, глаза горели яростью. Марина ухватила его за руку:
— Гена, успокойся, прошу! Давление же! Давай просто поговорим с Людой!
Но Геннадий грубо вырвал руку. Людмила, стоя в дверях, почувствовала, как мурашки побежали по спине — никогда отец так на неё не смотрел.
— Отстань, Марина! Рано было меня удерживать — надо было дочку нашу приглядывать!
Полгода назад у Геннадия случился приступ, доктора строго-настрого запретили ему нервничать. Но накануне он вдруг заявил:
— Собирай вещи, Марина. Места себе не нахожу. Три месяца отнекивается, а сама не едет. Неспроста это!
Марина молчала. Не от неведения — от знания слишком горького. Вместе с дочерью они скрывали правду, надеясь всё уладить. Думали — потом признаются, он поругается, да простит. А теперь — что сказать?
— Она просто устала, учёба, подработки, обещала скоро приехать… — залепетала Марина, но Геннадий уже надевал шапку.
— Не вздумай ей звонить! — рявкнул он, забирая у жены телефон. — Видел я, как она летом перед зеркалом вертелась, волосы распускала… Молчит — значит, беда. Едем!
В поезде Марина пыталась объяснить, но махнула рукой:
— Люда сама хотела рассказать, когда всё устроится. Не хотела тебя тревожить…
— Хватит! Я отец — имею право знать! — отрезал Геннадий.
Дверь открылась не сразу. Людмила, видно, сомневалась. Но впустила — не оставлять же родителей на улице.
— Так и знал! Людка, кто он? От кого ребёнок? Почему молчишь?! — голос Геннадия дрожал от гнева и боли.
Он вышел на лестницу и рухнул на ступеньки, хватаясь за грудь.
— Пап, ну что ты?! Войди! — Людмила, с уже заметным животиком, растерянно хлопала глазами.
Его гордость, его умница, поступившая в университет… Что теперь? Геннадий сглотнул ком в горле. Кто защитит её, если не он?
— Пап, я хотела рассказать позже… Он попал в аварию, в больнице лежит! — Людмила разрыдалась.
Геннадий поднялся, отряхнул пальто и вдруг успокоился. Ну и что? Ребёнок — не беда. Главное — живы. Вместе справятся.
— Марина, ты знала? — спросил он, тут же пожалев о резкости.
Жена опустила глаза:
— Гена, ты же болел…
— Ладно. Заходим, Люда. Рассказывай всё по порядку.
Оказалось, познакомилась она с Дмитрием на работе. Тот был женат, но брак — поспешный, по воле родителей. Жена его, Ольга, влюбилась в другого, но, когда тот её бросил, решила вернуться к Дмитрию.
— И ты веришь, что ребёнок не его? — хмуро спросил Геннадий.
— Верю, пап. Он поехал с ней разговаривать — вот и авария…
— Ладно, не плачь. Дай его адрес.
— Пап, не надо!
— Я ничего плохого не сделаю. Хочу поговорть. Вдруг он твой суженый?
Геннадий вытер дочери слёзы:
— Помнишь, как в детстве пели: «Не плачь, Людушка, с тобой папка — богатырь лихой»?
— Помню, пап… — дрогнувшим голосом ответила Людмила.
Через неделю Геннадий стоял у больничной койки Дмитрия.
— Зять будешь? — сразу спросил он.
— Постараюсь, Геннадий Петрович, — слабо улыбнулся тот. — Люду люблю. Ольга просто испугалась одиночества…
— Ну вы и даёте, молодёжь! — покачал головой Геннадий.
Дмитрий сдержал слово. Они расписались до родов. В роддоме он встречал жену с дочкой на руках — законный муж и отец.
— Тесть, спасибо, что поверил, — сказал он, крепко пожимая руку Геннадия.
— Живите счастливо. Нам бы внука ещё… — усмехнулся тот.
И стояли они втроём у больницы — новая семья, новая жизнь. А вдалеке звенели колокола, будто благословляя их на долгую дорогу…
