Мне уже семьдесят семь, и вот я дошла до того, что прошу у своей невестки, Людмилы, всего лишь тарелку супа. Раньше я думала, что ее обязанности — содержать дом в чистоте, готовить, шить, заботиться о семье, как это делала я в свое время. Но времена изменились, и я, Анна Ивановна, поняла, что мои представления остались в прошлом. Сын Дмитрий и Людмила забрали меня к себе, и теперь я живу в их квартире, чувствуя себя то ли гостьей, то ли лишним грузом. Сердце ноет от этой мысли, но я стараюсь принимать действительность, хотя горечь все еще живет во мне.
Когда-то я была хозяйкой просторной квартиры. Вставала на рассвете, варила щи, пекла блины, штопала носки, растила Диму. Мой муж, светлая ему память, трудился на фабрике, а я создавала уют, чтобы ему было куда возвращаться. Я верила, что так и должно быть: женщина — хранительница семьи, а невестка со временем продолжит эти традиции. Когда Дмитрий привел Людмилу, я надеялась, что мы станем близки, будем вместе готовить, делиться секретами, как в былые времена. Но все вышло иначе.
Людмила — женщина нового времени. Работает в банке, всегда с телефоном, носит модные платья, редко стоит у плиты. Когда они с Димой поженились, я еще жила одна, но два года назад здоровье подвело — ноги стали отказывать, голова кружиться. Дмитрий настоял: «Мама, переезжай к нам, тебе будет легче». Я согласилась, продала свою квартиру, чтобы не обременять их, и отдала деньги на ремонт их жилья. Думала, буду помогать по дому, как смогу. Но оказалось, Людмила не хочет ни моей помощи, ни моих советов.
С первого же дня я заметила, что ей не нравится, когда я лезу на кухню. Как-то предложила сварить рассольник, который Дима обожает, а она улыбнулась и ответила: «Анна Ивановна, не утруждайтесь, я закажу доставку, это быстрее». Доставку? Я привыкла, что еда — это труд и забота, а не кнопка на экране. Пыталась убираться, но Людмила мягко останавливала: «Не надо, у нас умный пылесос». Умный? А где душа, где человеческое тепло? Я молчала, но внутри росло чувство, что я здесь ни к чему. Дмитрий только отмахивался: «Мам, Люда справляется, ты отдыхай». Отдыхай? В мои годы отдых — это не безделье, а возможность чувствовать себя полезной.
Самое горькое — ее равнодушие. Я всегда считала, что невестка должна уважать свекровь, прислушиваться, перенимать опыт. Но Людмила живет по-своему. Готовит какие-то салаты с киноа вместо привычных оливье, в доме чисто, но бездушно — нет вышитых скатертей, нет аромата свежего хлеба. Однажды я осторожно предложила: «Люда, может, испечем пирог с яблоками, Дима любит». А она ответила: «Анна Ивановна, мы теперь следим за питанием, меньше мучного». Питание? А чем же питается душа?
Я затаила обиду. Думала, она не ценит меня, мои знания. Пыталась жаловаться Диме: «Сын, твоя жена ничего не делает по дому, все через телефон, разве так семью держат?» Но он лишь отмахнулся: «Мам, у нас все хорошо, не усложняй». Хорошо? Может, для них и хорошо, а я чувствую себя, как старая этажерка, которую поставили в чулан. Соседка, когда я ей пожаловалась, вздохнула: «Аня, нынче невестки другие». Но я не хочу винить время. Я хочу, чтобы меня замечали, а не просто кормили и укладывали в постель.
Недавно я не выдержала. Людмила готовила ужин — что-то с рыбой и непонятным соусом. Я сидела в своей комнате, слушала, как они с Димой смеются, и вдруг почувствовала себя чужой. Встала, подошла к кухне и попросила: «Люда, свари мне, пожалуйста, суп. Обычный, с картошкой, как я люблю». Она удивилась, но кивнула: «Хорошо, Анна Ивановна, завтра сделаю». И вчера принесла мне суп — простой, горячий, почти как мой. Я ела и едва сдерживала слезы. Не от вкуса, а от осознания: вот и все, чего я теперь прошу. Ни советов, ни помощи по хозяйству, ни моих порядков — только тарелку супа.
Я поняла: мои ожидания принадлежат другому времени. Людмила никогда не станет такой, как я, и, может, в этом нет беды. Она работает, устает, а я, в свои годы, уже не вправе решать, как им жить. Но больно осознавать, что я больше не нужна так, как раньше. Дима любит меня, это я знаю, но у него своя жизнь. А я сижу в их квартире и думаю: куда делась та женщина, что всем управляла? Осталась лишь старушка, которая просит суп.
Решила не сдаваться. Научусь жить по-новому: смотреть сериалы, гулять в парке, звонить подругам. Может, попрошу Людмилу показать, как заказывать еду в телефоне — вдруг понравится? Но я не хочу быть обузой. Если они не видят во мне мать и бабушку, я найду, для кого жить. А пока прошу только тарелку супа — и, может, чуточку тепла, которого мне так не хватает.
