**Дневник. Русская версия.**
«Терпение, только терпение»
— Мама, папа, с юбилеем! С золотой свадьбой! — радостно воскликнула дочь, заходя во двор с мужем и детьми. — Живите так же долго, в любви и радости!
— Спасибо, Лизонька, ну ты загнула — ещё столько же… Но постараемся, — рассмеялся Иван.
Пятьдесят лет семейной жизни Аграфены и Ивана… Много это или мало? Оглянешься — и будто вчера всё было. Не каждому дано дожить до такого юбилея. Жизнь — штука сложная: то чёрные полосы, то белые, а то и вовсе — серые.
Счастливы ли они? В улыбке Аграфены чудится усталость, а в глазах мужа — какая-то вина. Кто знает…
Груше было всего четырнадцать, когда соседский Ванька, которому стукнуло семнадцать, заявил ей по дороге из школы:
— Грушка, а ты-то ничего, красивая. Как вернусь из армии — на тебе женюсь. Только ты не спеши.
— Ну и женишок нашёлся! — фыркнула девчонка и убежала.
В школе парни за ней глаз не сводили, но она даже не смотрела в их сторону. Мать держала её в строгости, а деревенские мальчишки считали её недотрогой.
— Ну и характер! — шептались они. — Красивая, да только с ней и поговорить нельзя.
Шли годы. Иван отслужил и вернулся. На второй же день вышел во двор — и наткнулся на Грушу, несшую вёдра на коромысле. Парень обомлел. Перед ним стояла не та девчонка, а настоящая красавица — высокая, статная. Даже язык на миг отнялся.
— Грушенька! Ты ж ещё краше стала! А сердце-то свободно?
— Тебе-то какое дело? — улыбнулась она.
— Ну так… Сегодня в клуб приходи. Потанцуем, поболтаем…
Груша пожала плечом и ушла. А Иван весь вечер просидел у входа, хоть девушки так и норовили его увести. Но она не пришла.
Наутро подкараулил её у колодца.
— Ну чего не пришла? Я ждал…
— Не люблю я ваши клубы, — буркнула она и хотела пройти, но он преградил путь.
— Пошла прочь, окаянный!
— А если нет?
Тогда она поставила вёдра, схватила одно — и выплеснула воду на него.
— Вот что будет! — засмеялась. — Иди теперь, мокрый, ищи, кому ты нужен!
Но Иван только ухмыльнулся.
— Ну и огонь! Ничего, приручу…
Так и началось. Каждый день он караулил её, провожал, однажды подарил букет ромашек. Она рассмеялась, но глаза засветились.
А однажды соседка, глядя на его муки, шепнула:
— Да она с детства по тебе сохнет! Просто гордая.
Он и не знал, что ещё тогда, в четырнадцать, его слова про женитьбу запали ей в душу. Вот и ждала. А когда дождалась — не верила, что он всерьёз. Видела, как другие девки к нему липнут, вот и держала дистанцию.
Но время лед растопило. Особенно когда он принёс ей сирень — узнал, что она её любит.
— Пойдём прогуляемся, — предложил.
— Ну… ладно, — прошептала она, а щёки вспыхнули.
Скоро вся деревня судачила: Иван с Грушей гуляют. Перестала она от него отмахиваться, увидела в глазах любовь. Теперь шли, держась за руки.
— Ишь, поводок на тебя надела, — подкалывали мужики.
Но он только смеялся.
Вскоре Иван решил — хватит гулять, пора жениться.
— Груш, давай свадьбу сыграем. Любим друг друга — чего ждать?
Согласилась. Но тут умерла его мать. Отложили праздник.
А потом председатель его в соседнее село отправил — с урожаем помочь.
— Надолго? — спросила Груша.
— Не знаю… Но ты жди. Ты — моя любовь, моя жизнь.
То ли от этих слов, то ли от тоски, но она взяла его за руку и повела на сеновал…
— Чтобы вернулся скорее, — шептала.
Через две недели он вернулся. А ещё через месяц Груша призналась — ждёт ребёнка.
Свадьбу сыграли скромную — траур ещё не прошёл.
— Дочка, а не рано ли? — допытывалась мать.
Пришлось сознаться.
— Ладно, хоть замуж вышла, а не одна осталась, — вздохнула та.
После свадьбы Груша светилась счастьем. Вскоре родилась дочка, потом сын.
Деревенские бабы завидовали — особенно вдовы да одинокие.
Но недолго музыка играла.
В страду Иван часто ужинал в поле. А там повариха — Катька, одинокая, с ребёнком от чужого мужика, — так и норовила к нему пристроиться.
— Вот ведь, — злилась она. — У этой Грушки такой мужик, а мне и податься некуда…
И начала нашептывать:
— Ваня, а ты уверен, что дочка твоя? Когда тебя не было, она гуляла…
Сперва он смеялся. Потом задумался. Дочка — вылитая Груша, сын — в него.
А вода камень точит…
Раз напился с соседом. Пришёл домой — Груша ждёт.
— И чего это ты?
Схватил её за плечи.
— А потому что знаю, как ты меня ждала!
Она вырвалась — и дала пощё— Клава всё мне рассказала, — прошипел он, но Груша лишь гордо подняла голову, сказав: «Если веришь сплетням, а не мне — тогда и живи с ними», — и с той ночи Иван понял, что нет на свете женщины мудрее его Аграфены, которая, несмотря на всю боль, сохранила их семью, и теперь, спустя полвека, глядя на её морщинки, он мысленно просил прощения за каждую глупость, которую когда-то совершил.
