Он узнал, что приёмный, когда сделал тест ДНК. А оказалась крайней я…
Ну кто бы мог подумать, что в нашей, казалось бы, спокойной и обычной семье притаилась такая взрывная тайна. И самое обидное — когда этот семейный «секрет» вылезает наружу, виноватыми делают тех, кто вообще ни при чём. Вот и мне досталось.
Всё началось за неделю до Нового года, когда мы с мужем собрались к его родителям на ужин — просто посидеть, по-домашнему. И тут моему Артёму пришла в голову идея — подарить родителям ДНК-тест. Ну, знаете, сейчас это популярно, люди любят копаться в корнях. Казалось бы, безобидная штука.
Но едва он об этом заикнулся, как лицо свекрови побелело. Она утащила меня на кухню и, нервно комкая края фартука, стала умолять, чтобы мы не дарили этот тест. Я спросила, в чём дело. Сначала она юлила, но потом выдавила: «Он приёмный…»
У меня словно чугунок с котлетами упал на голову. Мой муж, взрослый уже мужик тридцати лет, оказывается, не родной сын своих родителей. Его взяли из детдома, когда он был совсем крохой. У него есть брат Данила и сестра Варя — кровные дети свекрови, а он… как будто не совсем свой. Но самое удивительное — она клялась, что любила его даже сильнее. «Он мой сын, пусть не по крови, я за него готова хоть в пекло!» — всхлипывала она.
Я спросила: «Почему не сказать ему правду? Почему молчали столько лет?» Она только махнула рукой: «Боялись, что почувствует себя ненужным. Всё равно ведь ничего бы не изменилось…»
А потом вдруг выдала: «Раз уж ты теперь в курсе… Может, ты ему всё объяснишь?» У меня аж язык отнялся. То есть теперь я должна взвалить на себя эту ношу и перевернуть его жизнь? По её словам, он меня так любит, что легче воспримет это от меня. Мол, я смогу его успокоить, он быстрее простит. Но я отказалась наотрез. Чётко сказала: «Это ваша тайна. Вам и рассказывать. Ждали двадцать пять лет — вот и решайте сами». Разговор заглох, потому что на кухню зашли свёкр и сам Артём.
Прошёл месяц. Артём всё-таки сделал тест — просто из любопытства. Через два месяца пришли результаты. И правда всплыла. Его ДНК не совпадало ни с братом, ни с сестрой. Он был в шоке. Долго допытывался у родных, пытался понять, что к чему. Но в ответ — туманные отговорки и недомолвки. Его мир рухнул. В итоге он просто перестал с ними общаться. Полностью. Год — ни звонка, ни слова.
А на днях звонит свекровь. Голос дрожит, полный упрёков: «Это всё из-за тебя! Ты должна была сказать! Ты же знала!» У меня внутри всё перевернулось. Почему я? Я ведь просила её — скажи сама, скажи честно. У тебя было тридцать лет. Почему теперь я крайняя?
Конечно, я переживала. Очень хотела, чтобы он их простил. Не хотела, чтобы он носил в сердце эту боль. Но я тут ни при чём. Это не я лгала. Не я хранила молчание четверть века.
Теперь Артём всё чаще говорит об усыновлении. И я его полностью поддерживаю. Он мечтает стать таким родителем, какого у него не было — честным, открытым, любящим. Говорит, что никогда не станет скрывать правду от ребёнка, потому что никто не должен жить во лжи.
И я верю, что у него получится. Он будет прекрасным отцом. Потому что знает, каково это — расти в семье, где тебе не сказали самого важного…
