**Дневниковая запись**
Кто бы мог подумать, что за видимым спокойствием нашей семьи скрывается такая горькая тайна. И самое обидное, что когда правда выходит наружу, крайними оказываются те, кто меньше всего к этому причастен. Так произошло и со мной.
Всё началось за неделю до Нового года. Мы с мужем решили навестить его родителей, просто посидеть за семейным столом. И вдруг у Артёма, моего мужа, возникла мысль подарить им ДНК-тест — из любопытства, ради интереса узнать свои корни. Сейчас это популярно, казалось бы — безобидная забава.
Но едва он заговорил об этом, как лицо свекрови резко побледнело. Она отвела меня на кухню и, нервно сжимая край фартука, попросила отказаться от этой идеи. Я спросила, в чём дело. Сперва она тянула время, но в конце концов призналась: «Он приёмный…»
Меня словно окатило ледяной водой. Мой муж, которому уже 23 года, оказался не родным сыном своих родителей. Его усыновили из детского дома, когда он был младенцем. У него есть родные брат и сестра, а он — будто чужой… Но самое удивительное — свекровь уверяла, что любила его не меньше, а может, и сильнее. «Он мой сын, пусть и не по крови, я за него готова в огонь и в воду!» — сквозь слёзы говорила она.
Я спросила: «Почему не сказать ему раньше? Почему молчали столько лет?» А она только вздохнула: «Боялись, что почувствует себя ненужным. Всё равно ведь ничего бы не изменилось…»
А потом неожиданно бросила: «Раз уж ты теперь в курсе… Может, ты ему всё объяснишь?» Я онемела. То есть теперь я должна взвалить на себя этот груз, разрушить его картину мира? Она говорила, что он так мне доверяет, что легче примет правду от меня. Мол, я смогу его утешить, и он быстрее простит. Но я отказалась. Чётко сказала: «Это ваша тайна. Вам нужно было рассказать самим — ещё когда он был маленьким. Не перекладывайте ответственность на меня». Мы замолчали — разговор оборвался, потому что на кухню вошли свекор и сам Артём.
Прошёл месяц. Артём всё же сделал ДНК-тест — уже для себя. Через два месяца пришли результаты. И правда всплыла. Его анализы не совпали с данными брата и сестры. Он был в шоке. Долго разговаривал с родными, пытался понять, но вместо ясности — лишь недоговорённости и оправдания. Его мир рухнул. В какой-то момент он просто перестал с ними общаться. Полностью. Год — тишина.
А недавно позвонила свекровь. Голос обвиняющий, полный обиды: «Это всё из-за тебя! Т должна была сказать! Ты же знала!» У меня внутри всё сжалось. Почему я? Я ведь просила её — скажи сама, объясни по-человечески. У тебя был двадцать три года. Почему теперь виновата я?
Конечно, я переживала. Очень хотела, чтобы он смог их простить. Не хотела, чтобы он жил с этой болью. Но я ни в чём не виновата. Это не моя ложь. Не я молчала почти четверть века.
Теперь Артём всё чаще говорит об усыновлении. И я его полностью поддерживаю. Он мечтает стать тем родителем, которого у него самого не было — честным, любящим, открытым. Говорит, что никогда не станет скрывать от ребёнка правду, ведь никто не должен жить в неведении.
И я верю, что у него получится. Он будет прекрасным отцом. Потому что знает, каково это — расти в семье, где тебе не сказали самого важного.
