Теперь он приходил к нам каждый день. Я не против гостей, но он съедал всё подчистую. Пытался поговорить с женой — бесполезно.
Полгода назад мы с Алевтиной, моей женой, приняли тяжёлое решение — уехать. До этого жили на окраине Ростова-на-Дону, вместе работали на фабрике. Жили скромно, но не бедствовали. Понимали друг друга без слов. Ни ссор, ни обид. Но всё рухнуло, когда начались сокращения. Сначала уволили Алевтину, потом меня.
Сбережений почти не было — двое детей, кредиты, всё уходило на еду и квартплату. Казалось, конец. И тогда её отец — мой тесть — протянул руку помощи. Он жил в Краснодаре, сдавал свою однокомнатную на окраине. Квартира была старой, требующей ремонта, но крыша над головой всё же появилась.
Мы переехали. Я был ему бесконечно благодарен. Тогда это казалось спасением. Первый месяц — ад: денег нет, едва хватало на еду для детей, оплачивали счета из последних сил. Искал работу — ничего. Дни сливались в серую муку. Алевтина занималась домом, я — бесконечными поисками работы, лишь бы не сойти с ума.
Когда мне дали первый аванс на новом месте, едва не разрыдался. Дышал полной грудью. Работал допоздна. Возвращался усталым, но с ощущением, что выплываем. Часть денег стал отдавать тестю — за коммуналку, в знак благодарности. Думал, жизнь налаживается. Но это было только начало.
Тесть стал приезжать. Чаще. Сначала «заскочить на минуту», потом «поужинать с внуками», а потом — ежедневно. И не помогать. Не стирать, не чинить, не сидеть с детьми. Он садился на кухне, включал телевизор и ел. Всё. Дочиста.
Алевтина готовила завтрак, обед, ужин. А я, приходя домой, находил пустые кастрюли. Продукты в холодильнике таяли как снег. Молчал. Терпел. Но однажды она сама заговорила: устала. Готовит целыми днями, а еда исчезает. А я смотрю на неё и думаю: детей у нас двое… зачем нам третий, взрослый?
Решился поговорить с тестем. Без крика, спокойно. Сказал, что благодарен, что он — семья, но… у нас самих туго. Он кивнул, согласился. Ненадолго стало легче. Даже приносил с собой пирожки, разок — курицу. Но через пару недель «забота» испарилась. Вернулся к старому: яблоко внукам, а сам — за наш стол.
Снова завёл разговор с Алевтиной. Она только плечами пожала: «Папа же помог… это его квартира… он просто любит внуков». Точка. Аргументов больше нет. А у меня — нервы на пределе. Пашу с утра до ночи, экономлю на всём, ношу рваные ботинки, старую куртку. А тут — человек, который приходит и опустошает холодильник, будто живёт здесь.
Поддержки нет. Мои родители далеко, у друзей своих забот хватает. Тесть не замечает, жена — будто не хочет. И я не знаю, что делать. Да, он помог. Но сколько это будет длиться? Устал. Перестал чувствовать, что у меня есть дом.
А мы всё здесь. Завод, где когда-то работали, окончательно разорился. Бывшие коллеги разбежались, никто не возвращается. Мы на краю. И с каждым днём этот дом, который когда-то дал нам надежду, всё больше похож на клетку.
