Последние полгода выдались для нас с Людмилой, моей женой, непростыми — пришлось перебраться в другой город. До этого мы ютились на окраине Иваново, работали на одном из местных фабрик, и жизнь текла размеренно. Не шиковали, но и впроголодь не сидели. Жили душа в душу — ни ссор, ни упрёков. Но однажды грянули сокращения: сначала уволили Люду, потом и меня.
Накоплений почти не было — двое детей, долги, всё, что зарабатывали, уходило на еду и квартплату. Казалось, всё летит в тартарары. И тогда её отец — мой тесть — неожиданно предложил помощь. Он жил во Владимире и сдавал свою однокомнатную в спальном районе. Квартира была не ахти, требовала ремонта, но хотя бы крыша над головой.
Мы переехали. Я был ему искренне признателен. Тогда этот жест спас нас. Первый месяц был кошмаром — денег не хватало, из последних сил покупали еду детям, платили за свет и отопление. Я метался в поисках работы, но безрезультатно. Опускались руки, но надо было держаться. Люда занималась домом, а я слонялся по городу, лишь бы не сойти с ума.
Когда мне выдали первую зарплату, едва не расплакался. Снова смог дышать. Работал дотемна, возвращался усталым, но с мыслью: «Выкарабкиваемся». Часть денег стал отдавать тестю — за коммуналку и просто в благодарность. Думал, жизнь налаживается. Но оказалось, самое трудное впереди.
Тесть начал захаживать. Сначала «на минуточку», потом «внуков проведать», а вскоре — ежедневно. И, увы, не затем, чтобы помочь. Ни постирать, ни полки починить. Он просто усаживался на кухне, включал телевизор и уплетал всё подчистую.
Люда вставала ни свет ни заря — варила, жарила, пекла. А я, приходя с работы, находил пустые кастрюли. Стал замечать, как тают запасы в холодильнике. Молчал. Терпел. Но однажды и она заговорила: «Устала. Весь день у плиты, а еда куда-то девается». Смотрю на неё и думаю: детей у нас двое… зачем третий, да ещё взрослый?
Решился. Поговорил с тестем без претензий. Объяснил — мы благодарны за жильё, он часть семьи, но у нас самих небогато. Он кивнул, сказал: «Понял». Ненадолго стало легче. Даже начал приносить с собой булочки, разок купил колбасы. Но через пару недель это прекратилось. Он снова пришёл к нашему столу, оставив детям по яблоку.
Я снова завёл разговор с Людой. Она лишь отмахнулась: «Папа же нам помог… это его квартира… он просто любит внуков». Аргументы кончились. А у меня — нервы на пределе. Пашу с утра до вечера, экономлю на всём, хожу в стоптанных ботинках, а тут — человек, который опустошает холодильник, будто у него нет своего дома.
Остался один на один с проблемой. Мои родители живут далеко, друзья со своими заботами. Тесть не замечает ничего, жена — словно не хочет замечать. И я не знаю, что делать. Да, он помог. Но сколько это ещё продлится? Я измотан. Будто в чужой квартире живу.
А пока мы здесь. Фабрика, где мы работали, закрылась навсегда. Бывшие коллеги разъехались, никто не возвращается. Мы на грани. И каждый день этот дом, который сначала был спасением, всё больше напоминает капкан.
