Тишина в доме: как швейная машинка перевернула жизнь
Утром Дмитрий, как всегда, отправился в офис. А Светлана осталась в полумраке спальни, сидя на краю кровати, будто копя силы для чего-то важного. Вместо привычного пути на кухню она направилась в кладовку. Сдвинув старую стремянку, она достала с верхней полки запылённую швейную машинку. Глубоко вздохнув, Светлана отнесла её в комнату…
Когда вечером Дмитрий вернулся, его ждал сюрприз. Гора грязной посуды в раковине, мокрое бельё в стиральной машине, а Светлана, даже не взглянув на него, скрылась в своей комнате, где яркий свет и громкая музыка создавали ощущение чего-то необъяснимого. Дмитрий застыл посреди кухни, не понимая, что происходит.
*– Опять стрелки на брюках кривые, – проворчал он, разглядывая себя в зеркале с привычным недовольством. – Света, ты вообще смотрела, как гладила? Это же позор!*
Светлана стояла за его спиной, скрестив руки. Она видела, что его дорогие брюки были идеально отглажены: стрелки ровные, ни складочки, ни пятнышка. Но спорить не стала. Эти утренние спектакли стали ритуалом, и она научилась молчать.
*– Всё в порядке, милый, – тихо ответила она, сдерживая раздражение.*
*– Я не придираюсь, я указываю на ошибки! – отрезал Дмитрий. – Неужели так сложно сделать, как я прошу? Разве я требую невозможного?*
Он ещё раз осмотрел себя, схватил портфель и бросил на ходу:
*– Ладно, сойдт. Сегодня важные переговоры, вернусь поздно.*
Чмокнув её в щеку, он вышел, хлопнув дверью.
Светлана выключила свет в прихожей и медленно опустилась на пуфик у обувницы. Эти полчаса тишины были её единственным убежищем – временем, когда она позволяла себе горькие размышления. Где она допустила ошибку? Как всё дошло до этого?
Они познакомились в университете. Она училась на филолога, мечтая преподавать, он – на экономиста. Их любовь была той самой, о которой пишут в романах: чистой, бедной, но полной надежд. Они поженились, несмотря на пустые карманы. Родители помочь не могли – обе семьи еле сводили концы с концами.
Свадьбы не было – только роспись в загсе. Подаренные деньги ушли на кровать и мелочи для комнаты в общаге. Единственным «приданым» Светланы стала бабушкина швейная машинка. Отказаться было неловко, хотя шить ей было некогда. Машинка пылилась на подоконнике, прикрытая старым полотенцем.
На последнем курсе Дмитрию повезло устроиться в престижную фирму. Он быстро вырос от рядового сотрудника до начальника отдела, а Светлана начала работать в школе. Её уроки литературы были увлекательными – она обожала детей и мечтала о свом ребёнке.
*– Куда торопиться? – охлаждал её пыл Дмитрий. – В этой однушке втроём не развернёшься.*
К тому времени они переехали в однокомнатную квартиру, а Дмитрий сменил автобус на подержанную иномарку.
*– И зачем тебе эта школа? – ворчал он. – Дома бардак, ты целый день там, а вечером с тетрадками сидишь. Я же говорил – сиди дома, занимайся хозяйством. Вот будет порядок – тогда и о детях подумаем.*
Светлана успевала всё: убирала, готовила, стирала. Но Дмитрию вечно что-то не нравилось. Она уходила на работу раньше, и завтрак остывал. На сложные блюда не было времени, а разогретый борщ или вчерашние котлеты вызывали у него гримасу. Утром он требовал свежую, только что выглаженную рубашку, но Светлана гладила раз в неделю.
*– Когда ты уже уволишься и начнёшь нормально заботиться о муже? – бросал он. – От твоей зарплаты толку ноль, без неё мы прекрасно обойдёмся.*
Через три года Светлана сдалась. Она ушла из школы, решив посвятить себя дому. А точнее – Дмитрию, ведь детей у них так и не появилось. К тому времени он стал топ-менеджером и часто работал по вечерам.
*– Какой ребёнок, Света? – раздражался он. – Будет орать, мешать спать, работать. Хочешь, чтобы меня уволили? Ты же не работаешь, всё на мне!*
Дом стал для неё тюрьмой. Она убирала каждый день, готовила сложные блюда, которые Дмитрий требовал подавать свежими. Ресторанную еду он презирал, запрещая заказывать доставку. Она часами искала рецепты, но он всё равно находил, к чему придраться: то недосолено, то мясо сухое.
Сначала она пыталась спорить, но потом замолчала. Доказывать что-либо стало бессмысленно.
*– Сегодня котлеты лучше, чем вчера, – говорил он, – но соус не тот.*
*– В следующий раз сделаю другой, – отвечала Светлана. – Какой хочешь?*
*– Откуда я знаю? Ты же хозяйка, думай сама.*
Раньше они обсуждали его работу, и её советы были дельными. Теперь ужины проходили в тишине. Дмитрий утыкался в телефон, а потом уходил в кабинет. Они жили в большой квартире, но Светлана называла её пустой – пустой, как её душа.
Бабушкина машинка переезжала с ними. Дмитрий не раз хотел её выбросить, но она упрямилась:
*– Ты же не шьёшь, зачем она? – ворчал он.*
*– Это память. Подарок. Оставь.*
*– А этот хлам? – показывал он на пакет с выкройками.*
*– Это не хлам. Оставь.*
Странно, но здесь она стояла насмерть.
…В то утро, после его ухода, Светлана долго сидела в темноте, а потом решительно направилась в кладовку. Достав машинку и старые выкройки, она нашла отрез льна, купленный давно для платья, но так и не использованный. Разложив ткань перед зеркалом, она отметила, как изумрудный цвет подчёркивает её русые волосы. И начала шить.
В тот день Дмитрий впервые остался без ужина. Вернувшись, он застыл в дверях. Грязная посуда, влажные рубашки, а Светлана, не обращая на него внимания, ушла в комнату, где гремела музыка.
Он начал возмущаться, но она даже не обернулась. Она шила. Сначала для себя, потом для подруг. Вскоре купила новую машинку, записалась на курсы кройки и шитья. Она вела дом, но Дмитрия её увлечение бесилоОднажды, когда Дмитрий в очередной раз попытался раскритиковать её новое платье, Светлана медленно подняла глаза от машинки, улыбнулась своей тихой, невесомой улыбкой и просто сказала: «Знаешь, я больше не буду тебя слушать».
