Тимур не знал, сколько минут он провёл, стоя на коленях у старой двери, листок дрожал в его руках, а душа была в крошках. Тёплый весенний ветер приносил аромат сырой земли и диких цветов, но в его сердце царила огромная пустота. Время ушло, как и его мать.
Сабина, несмотря на юный возраст, обладала странной нежностью и молчала. Она стояла рядом, позволяя тишине говорить за неё, а потом подала ему стакан воды.
Войдёшь? спросила она.
Тимур поднял взгляд. Дом выглядел меньшим, чем в его воспоминаниях, но всё так же скромен: изношенная древесина, тканевые занавески, скрипучий пол. В каждом уголке ощущалось дыхание детства.
На кухне старинные часы медленно тикали, а на столе лежала корзина с сухим хлебом и салфетка, вышитая цветами, как те, что мать шила с безграничным терпением. Рядом стояла пожелтевшая фотография: шестилетний Тимур сидит у ног Рании, обе улыбаются.
Бабушка всё время говорила о тебе, произнесла Сабина, заваривая чай. Она постоянно повторяла, что если ты вернёшься, ей не важно, чтобы ты чувствовал вину. Что ты знаешь, где твой дом.
Тимур молчал, глядя на всё вокруг глазами, полными боли, пытаясь разглядеть следы матери: в мебели, в аромате чая, в тканях, прищеплённых к белью, в лучах, пробивая окно.
Она хранила твои письма в коробке от печенья, добавила Сабина, показывая коробку. Внутри лежали старые, помятые, но всё ещё разборчивые письма Тимура, даже те, где он писал лишь «Я в порядке». Она сохранила каждое из них.
А её могила? спросил он наконец, голосом почти шепотом.
На холме, рядом с яблоней, которую она сама посадила. Она поднималась туда каждый вечер, даже зимой.
В тот же вечер Тимур пошёл к холму, собрав по дороге дикие цветы. Надгробие было простым, без украшений, лишь имя: Рания Асланян, мать Тимура и Саиды.
Он встал на колени, аккуратно положил цветы, а затем, не произнеся ни слова, вынул из куртки маленький кашемировый платок тот, что он привёз ей и оставил его на могиле. Оставался там до тех пор, пока солнце не скрылось за горизонтом.
Вернувшись, он нашёл у Сабины блокнот.
Это её, сказала она. Она писала по ночам: иногда стихи, иногда просто мысли.
На одной из страниц была записка, датированная за год до её смерти:
«Не знаю, вернёшься ли ты, сынок. Если когданибудь вернёшься, помни, что я никогда не переставала тебя любить. Если этот дом всё ещё стоит, он будет твоим. Если эта семья живёт, то и благодаря тебе. Хотя тебя не было рядом, ты всегда был частью нас.»
Тимур остался ночевать в своей старой детской. И впервые за шестнадцать лет заснул без страха перед прошлым.
Утром он отправился в деревню, встретился с мэром и жителями, приказал отремонтировать дом, подарил книги местной школе и оплатил строительство небольшого парка в память о матери, рядом с яблоней.
Он не стал здесь жить, но возвращался каждый месяц. Каждую весну, в день, когда получил ту самую записку, приносил новые цветы и садился у могилы, вслух читая отрывки из блокнота Рании.
Он понял, что материнская любовь не умирает она лишь ждёт.
