**Семейный рецепт**
Сегодня случилось нечто неожиданное. Сидим на кухне в нашей хрущевке тесной, но уютной, пропитанной запахом ванили и воска. Людмила Петровна, моя мать, смотрит на Светлану мою невесту так, будто та принесла в дом фальшивые рубли. Взгляд у нее тяжелый, оценивающий, будто взвешивает каждую деталь: скромное платье, простую прическу.
Ты правда собираешься жениться на девушке, с которой познакомился в интернете? фыркает она. Да вы же друг друга даже не знаете!
Светлана смущенно опускает глаза. Я чувствую, как по ее спине пробегает холодок. Обнимаю ее за плечи:
Мам, хватит. Мы познакомились не в интернете, а в литературном клубе. Просто сначала переписывались. Полгода! И Света чудесная!
Так оно и было. Светлана вела блог о забытых книгах. Я, программист с тихой страстью к классике, наткнулся на ее пост про «Преступление и наказание». Завязался спор, потом долгие разговоры. Оказалось, мы смеемся над одними шутками, любим тишину, честность, запах старых страниц. Первая встреча у памятника Пушкину была не свиданием, а естественным продолжением беседы.
Чудесная Людмила Петровна громко стучит ложкой о чашку. А то, что она из другого города, работы тут нет, да и кто ее разберет, что у нее на уме Я тебя растила, учила, а тут какая-то
Светлана стискивает зубы, но молчит.
Я давно понял: мать видит в ней не человека, а угрозу чужую девчонку, которая уводит сына из-под крыла. После смерти отца пять лет назад она замкнулась еще сильнее.
Попытки Светланы подружиться проваливались.
Когда она испекла пирог «как у бабушки», мать отломила крошку и буркнула:
Слишком сладко. У нас так не делают.
Предложила помочь с уборкой в ответ сухое:
Не надо. Я сама знаю, где что лежит.
В тот вечер, оставшись наедине в моей комнате, заставленной моделями танков и учебниками, я только развел руками:
Не принимай близко к сердцу. Мама у меня колючая, как ёж.
Я стараюсь, тихо ответила Светлана, глядя в окно. Но жить в холодной войне тяжело.
Она не сдавалась.
А потом случилось чудо.
Как-то утром Людмила Петровна листала старый альбом. Светлана осторожно присела рядом и заметила, как мать задержала взгляд на пожелтевшем фото: молодая, улыбающаяся, рядом высокий темноволосый мужчина.
Кто это? спросила Светлана.
Мать вздрогнула, будто пойманная на краже.
Брат, Николай, вздохнула она, и в голосе впервые не было колючек. Поссорились. Лет двадцать назад.
Из-за чего?
Из-за участка. Оба уперлись. Он сказал грубость, я в ответ. И всё. Живем в одном городе, а как на разных планетах.
Позже Светлана разговорилась с соседкой тетей Верой:
Ах, Люда и Коля! Да они же не разлей вода были! Он в новом районе живет, в прошлом году операцию на сердце перенес. Дети в Москве, один остался
Вечером Светлана осторожно сказала:
Людмила Петровна, вы знали, что ваш брат болел?
Спицы в руках матери замерли.
Что?! Откуда ты?
Тетя Вера рассказывала. Говорит, он совсем один, помощь нужна была
Мать молча ушла в комнату.
Наутро она надела лучшее пальто и ушла. Вернулась к вечеру глаза красные, но мягкие. Остановилась в дверях:
Спасибо, выдавила она и быстро вышла.
Оказалось, она ездила к брату. Стояла у подъезда, боялась позвонить. А потом они обнялись, плакали, смеялись над тем, как глупо выглядели их обиды перед лицом времени.
Через пару дней за чаем мать вдруг сказала:
Ты права. Иногда надо просто сделать шаг. Двадцать лет молчала из-за клочка земли Глупость.
А вчера, перебирая крупы, спросила негромко:
Свет, а тот пирог с корицей. Научишь?
Мы стояли на кухне, замешивали тесто. Мать, обычно критикующая каждое движение, молча помогала.
Знаешь, сказала она, вытирая руки, брат он спросил, кто надоумил меня прийти.
Светлана промолчала, только улыбнулась.
А я понял: иногда, чтобы всех помирить, достаточно напомнить о любви, которая была там задолго до тебя. Нужно лишь найти ту самую ниточку.
