Григорию было не до праздников. Три дня он провёл в больничной палате у своей Людочки. Не ел, не спал, лишь слушал её прерывистое дыхание.
Ещё неделю назад его жена была полна сил и готовилась к Новому году. Прибирала их квартиру в Минске, планировала скромный праздничный стол — на две пенсии особых деликатесов не разгуляешься. «Главное, чтобы пахло мандаринами и горячими блинами», — уговаривал её Григорий. Не знал, что в один миг жена, как подкошенная тростинка, рухнет без чувств, а врачи оглушат страшным диагнозом. И не будет теперь в их доме ни праздника, ни тепла…
За эти дни его волосы поседели. А сердце сжалось в комок, когда врач сказал, что Люде срочно нужна операция. И назвал цену — астрономическую для них сумму.
— У меня таких денег нет, — прошептал Григорий. — Мы с женой пенсионеры. Живём скромно. Племянник помогает, когда может, но у него своя семья.
Врач лишь развёл руками — больница не может покрыть расходы. От этих слов Григорию захотелось исчезнуть. Жизнь без Люды была ему не нужна.
Они поженились молодыми, сразу после института. Прожили вместе десятилетия. Редко ссорились, а если и ругались — то к вечеру мирились. Детей Бог не дал, потому все тепло отдавали племяннице Люды — Татьяне. Та жила в Питере, но иногда приезжала с мужем и сыном. Не забывали стариков. Но никто не поможет, если речь о таких деньгах…
Ночь в мучительных мыслях тянулась вечность. Утром медсёстры уговорили Григория сходить домой — отдохнуть, поесть. Он долго копался в карманах, ища ключ, когда на пороге появилась соседка Зоя:
— Как там Людка, Гриш?
Он рассказал. Зоя ахнула:
— Господи, беда-то какая! Надо собрать деньги всем домом. Сегодня же обойду соседей — может, хоть на лекарства хватит.
Григорий лишь махнул рукой. Зоя поняла — разговоры сейчас лишние. Принесла ему горячих щей, молчалa.
В больнице Люде стало хуже. Григорий сжал кулаки, глядя в окно. «Господи, спаси её или забери меня с ней», — повторял он, наблюдая, как снег укутывает город.
— К Людмиле Степановне посетитель, — нарушила тишину медсестра.
Григорий удивлённо поднял глаза. Кто? Племянница? Та в командировке. Зоя?
Но в дверях стояла незнакомая женщина. Она шагнула вперёд:
— Не узнаёте? Я Варвара, раньше жила в вашем доме.
Он вглядывался — и вдруг вспомнил. Младшая из тех шестерых детей, что ютились в коммуналке напротив. Их отец погиб на стройке, мать тянула семью одна. Григорий с Людой подкармливали детей, дарили книги, зимой приносили тёплую одежду…
— Григорий Петрович, не волнуйтесь, — Варвара взяла его за руку. — Я уже оплатила операцию. Всё будет хорошо.
— Варюша, откуда у тебя такие деньги?
— Я живу в Германии, у мужа своя фирма… Приезжаю редко. Теперь помогу вам.
На утро Люду прооперировали. Врач сказал — она поправится.
Варвара не отходила от Григория: утешала, покупала лекарства, кормила домашней едой.
Однажды в больничной столовой он спросил:
— Дочка, как ты решилась помочь нам?
— Вы для меня не чужие, — вздохнула Варвара. — В детстве вы были для нас добрыми волшебниками.
Она рассказала, как в школе её дразнили за бедность. А на день рождения Григорий с Людой подарили ей красивый свитер и коробку конфет — чтобы угостила весь класс.
— Варенька, но это было так давно…
— Неважно, — улыбнулась она. — Добро всегда возвращается. Теперь я вас не оставлю.
