### Три дня в тишине
Лидия Ивановна в пятый раз за утро потрогала телефонную трубку, поднесла к уху, услышала ровный гудок и с раздражением положила обратно. Аппарат был исправен — значит, проблема не в технике. Она взглянула на часы: без десяти десять. Обычно Миша звонил ровно в девять, как только приезжал в офис, но вот уже третий день — тишина.
— Может, простудился? — пробормотала она, смахивая пылинку с телефонного столика. — Или в командировку срочно отправили?
Но сын всегда предупреждал о поездках — так у них было заведено. Лидия Ивановна налила чаю, но даже с тремя ложками сахара он казался горьким. Присела у окна, стала разглядывать двор. Соседка Алевтина Семёновна развешивала бельё, бодро напевая «Катюшу». У неё-то дети названивают без конца, внуки по выходным с пирогами наведываются. А её Миша…
Телефон зазвонил резко, будто назло. Лидия Ивановна рванулась к нему, зацепив тапкой ножку кресла.
— Алло! Мишенька?
— Ой, простите, ошиблись номером, — ответил незнакомый мужской бас.
— Ах, извините… — вздохнула она и медленно опустила трубку.
Сердце колотилось где-то под горлом. Ну надо же, до чего довела себя из-за одного звонка! Вернулась к окну, но двор уже не радовал. Мысли лезли одна нелепее другой.
Миша работал в логистике, возил грузы по области, иногда и за её пределы. А вдруг ДТП? По телевизору только и говорят, что об авариях. Лидия Ивановна забегала по комнате, заламывая руки. Пальцы дрожали, когда она снова набрала его номер.
— Абонент временно недоступен… — проскрипел автоответчик.
— Господи, да что же происходит? — прошептала она.
Вспомнила их ссору недельной давности. Пустяковая, дурацкая. Миша зашёл в гости, а она начала допытываться: когда же женится, сколько можно откладывать? Сын нахмурился, пробурчал, что сначала надо «хоть немного подняться», а она — давай давить: «Тебе тридцать шесть, а ты всё холостой!»
— Мам, отвяжись, — тогда устало сказал Миша. — У меня без этого проблем хватает.
— Каких проблем? Квартира есть, машина, работа…
— Понимания нет! — рявкнул он и ушёл, хлопнув дверью.
Лидия Ивановна тогда дулась весь вечер. А теперь жалела каждое слово. Может, он обиделся и специально не звонит? Хотя нет — Миша не злопамятный, в этом она была уверена.
К обеду терпеть стало невозможным. Накинула платок и пошла к Алевтине Семёновне — жила в соседнем подъезде. Та открыла дверь с круглыми глазами:
— Лида! Ты бледная как мел…
— Алёк, дай отдышаться. Чуть с ума не сошла.
На кухне за чаем Лидия Ивановна выложила всё. Алевтина Семёновна слушала, кивая.
— А к нему домой ездила? — наконец спросила.
— Да как поеду? Ключей нет. Да и неудобно без спроса…
— Ну и что? Ты ж мать! Стучи, пока не откроет. Может, температурит, вот и не звонит.
— А если дома нет?
— Соседей расспроси. Поймут.
Лидия Ивановна задумалась. Идея здравая, но… А вдруг у Миши там кто-то? Как-то неловко.
— Может, подождать? Завтра позвонит…
— Три дня молчал! Это ж не он. Лучше проверить, чем с ума сходить.
Вечером она так и не решилась. Всю ночь ворочалась, прислушиваясь к каждому шороху. А вдруг зазвонит? Но телефон молчал.
На четвёртый день она не выдержала. Доехала до его района — новостройки, девятый этаж. Перед дверью минут пять стояла, будто на пороге зубного.
Дважды позвонила. Тишина. Третий раз — за дверью шаги.
— Кто там? — хриплый голос.
— Миша, это я…
Щелчок замков. На пороге стоял сын — небрит, в мятом халате, под глазами синяки.
— Мам? Ты чего?..
— Мишенька! — она шагнула вперёд, но он отпрянул.
Зашли. Квартира выглядела как после нашествия татар. На столе — грязная посуда, пустые банки, пепельница под завязку. Диван завален одеялами.
— Сынок, что случилось? Три дня ни звонка…
Миша плюхнулся в кресло, провёл рукой по лицу.
— Мам, не сейчас…
— Да как «не сейчас»?! Температура есть?
Он отмахнулся:
— Да нет… Просто… — замолчал, уставившись в стену.
— Просто что?!
— Уволили.
— Как уволили?!
— Фуру разбил. По моей глупости. Теперь ещё и за ремонт платить.
Лидия Ивановна села. Всё встало на места — и молчание, и бардак, и этот потерянный взгляд.
— Миша, ну почему сразу не сказал? Думала, я тебя ругать буду?
— А чего говорить? Провалил всё. Работу, кредит за квартиру теперь нечем гасить… — голос дрогнул.
Она подошла, села рядом. Взяла его руку — на этот раз он не отдернул.
— Да брось! Работу найдёшь. Главное — цел.
— Мам, да что толку? Тридцать шесть лет, а у меня ни семьи, ни денег, ни карьеры.
— Зато есть я. И руки у тебя не для скуки.
Миша горько усмехнулся:
— Золотые руки… Небось в металлолом ту фуру теперь сдадут.
— Расскажи, как вышло.
— Груз везли, сроки горели. Полез в объезд — дождь, дорога скользкая. На повороте занесло, въехал в отбойник. Груз испортился, машина — хана.
— Сам-то не пострадал?
— Синяки. А вот остальное…
Лидия Ивановна встала, прошлась по квартире. Вернулась с чайником.
— Сначала чай, потом думать будем.
— Да думать не о чем. Тупик.
— Враньё! Работу найдёшь. А с деньгами… У меня сбережения есть.
— Нет уж, у тебя не возьму.
— Это не заём, а помощь. От мамы.
Миша посмотрел на неё — точь-в-точь как в детстве, когда приползал с разбитой коленкой.
— Помнишь, как в пятом классе двойку по русскому схлопотал? Ревел весь вечер.
—А потом мы с тобой каждый вечер упражнялись, пока ты не стал лучшим в классе по диктантам.
