Три волка пришли проститься
Морозным вечером, когда снег хрустел под валенками, а в запорошенной деревушке среди глухих лесов Костромской области не слышно было даже ветра, к избушке лесника Ивана Петровича вышла волчица. Седая, с ввалившимися боками, она сидела у забора, не рычала, не шевелилась — только смотрела желтоватыми глазами, в которых читалась не злоба, а усталость.
Иван Петрович, крепкий мужчина с бородой, поседевшей от лет и морозов, замер на пороге. Рука сама потянулась к ружью, но что-то остановило. Вместо этого он шагнул в избу, достал из сеней кусок заледеневшей оленины — последний запас на случай бескормицы — и бросил его волчице. Та даже не подошла ближе, лишь кивнула, словно благодарила, схватила мясо и пропала в темноте.
Она стала приходить каждый вечер. Молча садилась у забора, ждала. Лесник кормил её, хоть соседи качали головами.
— С головой не дружишь, Иван? — ворчала соседка Агафья, закутанная в платок. — Эта тварь однажды загрызёт тебя, как цыплёнка!
Но он лишь отмахивался. Знал: сытый зверь — не враг.
Зима крепчала, метели заносили тропы. Волчица приходила реже, а потом пропала совсем. Прошла неделя, другая — тишина. Сельчане вздохнули с облегчением, а Иван Петрович тосковал, будто потерял кого-то родного.
И вот однажды, когда мороз сковал землю так, что деревья трещали, он услышал за дверью шорох. Вышел — и обомлел.
Перед крыльцом стояла волчица. А за её спиной, чуть рядом, выросли двое молодых волков — крепких, с жёлтыми, как у матери, глазами. Все трое смотрели на него без страха, без злобы. Просто смотрели.
И тут до Ивана Петровича дошло: всё это время он кормил не просто зверя. Он спасал целую семью. Она таскала мясо щенкам, выхаживала их. А теперь… теперь привела их проститься.
Минуту они стояли так — лесник и три волка. Потом мать чуть склонила голову, будто в первый раз, и все трое свернули за угол, растворившись в снежной тьме.
Больше их никто не видел. Иван Петрович никому не рассказывал об этом. Только по вечерам, глядя в чёрное окно, где за стеклом шевелился лес, он тихо шептал:
— Счастливо, сестра. Спасибо и тебе.
И в этом была вся правда — о боли, о благодарности, о том, что даже в глухой тайге есть место доброте.
