Вот как звучит история, адаптированная под русский колорит:
Было тихо, ни дуновения ветра, ни шороха листвы, даже птицы молчали – будто сама природа застыла в немом ожидании. Люди вокруг открытого гроба и свежей могилы тоже стояли безмолвно. Аня крепко держала отца под руку. Он ссутулился, растерянно глядя на маму, словно пытаясь запомнить каждую черточку её лица.
Немного поодаль стояли родительские друзья – Лида и её муж Стёпа. Аня знала их с детства и всегда звала просто по именам. Лида то и дело подносила платок к глазам, а Стёпа смотрел куда-то поверх гроба, вдаль. Напротив Ани с отцом – три коллеги мамы с красными от слёз глазами. Ещё какие-то незнакомцы… Но раз пришли – значит, мама была им не чудикой.
Все уже простились, отпели в морге. Теперь просто стояли, дожидаясь конца церемонии. Аня поймала взгляд одного из могильщиков – тот молча спросил: «Закрываем?» Она едва кивнула. Пора. Рабочие взяли крышку, прислонённую к берёзе, и двинулись к гробу.
«Все простились? Закрываем», – буркнул старший.
Но тут раздался низкий, властный голос:
«Подождите!»
Все разом обернулись. К гробу подошёл высокий мужчина в длинном чёрном пальто и шляпе с полями. Рабочие замерли с крышкой в руках. Незнакомец положил две белые розы, накрыл ладонью мамины руки – будто хотел их согреть. Так простоял несколько минут, а все вокруг недоумённо переглядывались. Один из рабочих крякнул – торопил. Мужчина отстранился, и гроб наконец закрыли, закрутили винты, опустили в землю. Аня первой бросила горсть земли.
Пока могилу закапывали, она искала того человека глазами – но он испарился. Когда поставили крест с табличкой и венки, люди потянулись к выходу. Аня с отцом ещё постояли у холмика вдвоём.
«Пап, пойдём», – сказала она, и он покорно позволил увести себя.
По дороге Аня ломала голову: кто бы это мог быть? Пришёл незаметно, ушёл бесцветно. Лица не разглядеть – шляпа скрывала. Только острый подбородок да, кажется, очки…
Поминки устроили в кафешке недалеко от дома. Аня не могла проглотить ни кусочка. Всё внутри ныло, хотелось одного – чтобы этот день поскорее закончился. Под конец все разошлись, они с отцом ушли последними. Она по-прежнему придерживала его под руку, а в другой сжимала мамин портрет в рамке – такой же, как оставили на могиле.
«Как ты?» – спросила Аня.
Отец лишь кивнул.
«Пап, а кто тот мужчина… с розами?»
«Откуда мне знать», – буркнул он, и в голосе мелькнуло раздражение.
Домой шли молча. В квартире, несмотря на распахнутые окна, всё ещё пахло лекарствами и больничной тоской. Отец сразу лёг на диван, закрыл глаза. Аня накрыла его пледом, села рядом.
Взгляд скользнул к двери в мамину комнату. «Отмучилась», – мысленно повторила Аня слова, которые слышала сегодня от каждого. Отмучились все. Мама – от болезни. Она – от бесконечного страха и ожидания. Отец – от бессилия помочь.
Слёзы подступили внезапно. Аня вышла на кухню, уткнулась лицом в ладони и заплакала втихую.
Боль постепенно притупилась. Она убрала из маминой комнаты все следы болезни – бинты, пузырьки, термометры. Ходила в университет, но внутри была пустота.
Отец превратился в тень – молчал, шаркал тапками, как старик. Это раздражало. Он всем видом показывал, как ему тяжело. А ей разве легче? Она тоже потеряла маму. Теперь на её плечах – и дом, и забота о нём.
«Пап, что с мамиными вещами делать? Мне ничего не подходит», – как-то спросила она, просто чтобы разговорить его.
«Не знаю. Отдай кому».
Легко сказать – кому? В выходные Аня решила разобрать шкафы. Что поновее – отложила, потрёпанное – в мешки, вынесла к мусорке. Жалко не было, скорее неловко.
Обувь мамы ей тоже не подходила – размер другой. Старые туфли оставила у контейнера – вдруг кому-то пригодятся. В одной из коробок нашла новенькие лодочки. Рука не поднялась выбросить. Примерила – велики. Стала убирать обратно и на дне заметила три пожелтевших конверта. Два – двадцатилетней давности, с разницей в месяц, третий – на два года позже. Все без обратного адреса.
Зачем мама прятала их здесь? Почему не выбросила? Читать чужие письма нехорошо… Но мамы уже нет. Может, нет и того, кто их писал. Аня перебирала вещи, а глаза сами возвращались к конвертам.
Нет, без ответов она не успокоится. Если бы это было что-то важное, мама вряд ли стала бы хранить. Или… наоборот? Может, оставила специально? Спрятала не слишком надёжно – будто ждала, что их найдут.
Первое письмо:
*Ты моё счастье. Не успел уехать, а уже скучаю, места себе не нахожу… Спасибо, что ты была в моей жизни. Думаю о тебе каждый день, люблю…*
Ясно. Пишет мужчина, расставшийся с любимой.
Второе:
*…Боялся этого, но понимал, что так будет. Что собираешься делать?.. Ты же знаешь, я женат, не скрывал. У меня двое детей… Не оставлю их, не могу. Ты молодая, красивая, у тебя всё впереди. Выйдешь замуж… Если решишь оставить ребёнка – сообщи, буду присылать деньги. Не гордись, не отказывайся. Это самое малое, что могу сделать. Прости…*
Дальше – слова о любви, тоске, о том, как несправедливо устроена жизнь…
Третье:
*…Виноват, не отрицаю. Но что поделать?.. Ты назвала дочку Аней? Уезжаю. Не знаю, вернусь ли… Живи! Ты свободна. Не жди и не вспоминай. Так будет лучше. Обещай, что никому не расскажешь. Письма сожги. Спасибо за всё…*
Ни подписей, ни имён. Только в последнем – значок, похожий на птичку. Значит, её настоящий отец – не папа. Есть кто-то другой. Мама любила его до замужества…
«И что теперь с этой правдой делать? Если бы не письма, я бы так и не узнала. Но папа – он самый родной.Она бережно сложила письма обратно в конверты, убрала их в дальний угол шкафа и больше никогда не вспоминала о них, потому что настоящая любовь — это не тайны в старых конвертах, а забота и тепло, которые отец дарил ей каждый день.
