**Три бабушки, одна кухня и ни минуты покоя**
Сегодня снова разборки на кухне. Всё началось с расписания:
— Понедельник — моя очередь. Вторник — мама. Среда — Лидия Петровна. Четверг — опять я, — Наташа чертит график в блокноте.
— Отлично, — кивает её мать, Ольга Семёновна, довольная. — Теперь хоть порядок будет.
— Ха, до первого супа, — фыркает свекровь, Лидия Петровна. — Вы только на бумаге и сильны.
Наташа пропускает это мимо ушей. Полгода под одной крышей с двумя мамами — не жизнь, а непрекращающийся сериал. Без паузы и перемотки.
Всё началось после рождения Маши. Ольга Семёновна приехала «на пару недель помочь». А свекровь Лидия Петровна и так жила с ними с тех пор, как сын женился: «Куда я денусь? Здесь мой дом».
Квартира трёхкомнатная, но места нет. Будто все стены сдвинулись.
— Кто запихнул пустую банку из-под огурцов обратно в холодильник?! — орет Лидия Петровна утром.
— Я! — кричит с балкона Ольга Семёновна. — Там рассол! На солянку!
— Ох уж эти хозяюшки, — язвит свекровь. — Но солянку варю я. В среду. Сегодня — вторник!
— Я просто хотела помочь!
— А я не просила!
— Зато я прошу! — Наташа ставит Машу в манеж. — Пусть каждая готовит в свой день. Иначе опять будет три борща, а мыть некому.
— Зато съели же! — не сдается Лидия Петровна. — А потом я плиту отмывала! У меня, между прочим, сердце!
Муж Наташи, Сергей, в такие моменты либо уходит «на пробежку», либо затыкает уши наушниками. Говорит, что важные звонки, но она-то знает — он просто не хочет влезать. Встать на чью-то сторону — значит обидеть другую.
— Наташ, поговори с мужем, — шепчет Ольга Семёновна, когда Сергей уходит. — Пусть скажет матери, чтобы не лезла. Внучка же тоже моя!
— Мам, ты тоже лезешь.
— А как иначе? Кто гуляет с Машей? Кто новые сапожки купил? Кто ночью стирал?
— Мам, хватит. Мы не на конкурсе.
Но соревнование шло. Все трое — Наташа, её мать и свекровь — боролись за звание «главной хозяйки». А Сергей… Сергей просто пытался не утонуть.
Однажды вечером на кухне случилась война.
— Я же говорила — среда моя! — орет Лидия Петровна. — Почему тут твоя кастрюля?!
— Потому что у меня ребёнок, а не время в твой дурацкий график смотреть! — взрывается Ольга Семёновна.
— А кто вас сюда звал?!
— Звали? Да я тут кухню сама делала, пока вы по Сочи катались!
— Ой, всё у тебя «сама, сама»! Может, и внучку сама родила?!
Наташа врывается в момент, когда солянка — та самая, «не по графику» — выкипает через край.
— Всё! Хватит! — кричит она. — Убирайте обе кастрюли! Завтра будет суп из терпения!
Матери замолкают.
— Я вам не мячик для перепасовки! Я живой человек! У меня ребёнок, гормоны, сил нет, а вы тут со своими склоками! — голос дрожит. — Хватит!
Она уходит в ванную, хлопнув дверью. Тишина. И только сейчас до неё доходит: ни мать, ни свекровь не виноваты. Они просто не умеют отпускать.
На следующий день она объявляет: будет общая стирка. Раз уж вещи путаются, носки теряются, а полотенца в общей куче — надо разобрать. Как взрослые.
— Правильно! — соглашается Ольга Семёновна. — Я свои халаты уже не найду.
— А я — простыни! — подхватывает Лидия Петровна.
На кухне развешивают бельё: у каждой — свои прищепки. Наташа моет пол, Маша спит, а две бабушки сидят на табуретках, смотрят на пелёнки и молчат.
— Знаешь, — первая нарушает тишину Ольга Семёновна, — а зачем я вообще здесь? Дочь взрослая. Зачем лезу?
— Чтобы не быть одной, — тихо говорит Лидия Петровна. — На пенсии только и ждёшь… А с внуками — жизнь. Чувствуешь, что нужна.
Ольга кивает. Пауза.
— Я сама троих подняла. Без помощи. А теперь — будто шанс всё исправить.
— А я — по-своему, — усмехается свекровь. — У меня порядок: график, контроль. Иначе бардак.
— Может, Наташа сама справится? — осторожно говорит мать. — Мы же не соперницы?
Наташа выходит из ванной и замирает: две женщины сидят рядом. Без споров. Без солянки.
Она проходит мимо, целует Машу в макушку и говорит:
— Мы с Сергеем переезжаем. Нашли двушку. Там тихо. И никого.
— Как… совсем? — пугается Ольга Семёновна.
— Недалеко. Просто… пора.
— А Маша?
— Будете приходить. В гости. По очереди, — улыбается Наташа. — Без кастрюль.
Через месяц она просыпается в своей спальне. Тишина. Ни криков, ни запаха супа.
На кухне Сергей жуёт бутерброд.
— Ну как? — спрашивает.
— Непривычно. Но хорошо. Кажется, я впервые здесь хозяйка.
Он кивает. Потом говорит:
— Могу я сегодня ужин приготовить?
— Конечно. Только ты теперь по четвергам.
Они смеются.
Проходит год.
Наташа пьёт кофе у окна. Маша играет на полу, Сергей читает сказку — больше для себя, чем для дочки. Воскресенье. Никуда не надо спешить.
Звонок в дверь.
Она не вздрагивает. Знает, кто это. Всё по плану.
— Мам, привет, — улыбается, открывая Ольге Семёновне в аккуратном пальто и с сеткой.
— Доченька! Ой, моя крошка! — бабушка хватает Машу на руки. — Как ты выросла!
— Мам, помнишь правило? Без еды.
— Это не еда! Орешки, сухофрукты, травяной сбор…
— У нас аптека в пяти минутах.
— Ну это же не борщ! — хитрит мать.
Наташа закатывает глаза. Спокойствие слегка нарушено, но она готова. Это её дом. Её правила.
На следующей неделе приходит Лидия Петровна. С чемоданом на колёсиках.
— Колено болит, — вздыхает она. — Останусь на паНо когда она открыла чемодан, оказалось, что вместо еды там лежали игрушки для Маши — и все три женщины рассмеялись, потому что наконец поняли: главное не борщ, а моменты, которые делают семью семьёй.
