Три бабушки, одна кухня и ни минуты покоя
— Ладно. Понедельник — моя очередь. Вторник — мама. Среда — Антонина Семёновна. Четверг — снова я, — Алёна чётко разлиновала тетрадный листок. — В выходные — как получится.
— Отлично, — кивнула её мать, Галина Петровна, пряча довольную усмешку. — Теперь хоть какой-то порядок.
— Угу, до первой ссоры из-за щей, — буркнула свекровь, Антонина Семёновна. — Бумага-то всё стерпит, а вот нервы — вряд ли.
Алёна промолчала. Она устала. Полгода под одной крышей с двумя матерями — не жизнь, а бесконечная мыльная опера. Без возможности переключить канал.
Всё началось после рождения Насти. Галина Петровна приехала «на пару недель помочь». А свекровь Антонина Семёновна и так жила с ними с момента свадьбы. «Куда я денусь, если сын женился?» — её любимая фраза.
Квартира — трёхкомнатная, но по ощущениям — будто спичечный коробок. Места не хватало даже самой себе, а тут ещё три хозяйки.
— Кто сунул пустую банку из-под солёных огурцов обратно в холодильник? — завопила Антонина Семёновна утром.
— Я! — откликнулась Галина Петровна с балкона. — Там рассол! Для солянки!
— Ой, какие мы запасливые, — язвительно протянула свекровь. — Только солянку я готовлю в среду. Сегодня вторник. Мой день!
— Хотела как лучше, — фыркнула мать.
— А я не просила!
— Зато я прошу, — Алёна поставила Настю в манеж. — Мамы, пусть каждая готовит в свой день. Иначе опять будет, как в прошлый раз: три кастрюли щей и гора немытой посуды.
— Ничего, съели же! — не унималась Антонина Семёновна. — А я потом полчаса отдраивала плиту. У меня, между прочим, сердце!
Муж Алёны, Дмитрий, в такие моменты либо убегал на пробежку, либо затыкал уши наушниками. Говорил, что у него важные звонки, но Алёна знала — он просто не мог выбрать сторону. Обидеть всех было проще, чем разбираться.
— Алёна, поговори с мужем, — шептала Галина Петровна, когда Дмитрий выходил. — Пусть скажет матери, чтобы не лезла. Внучка-то общая!
— Мам, ты тоже лезешь, — тихо отвечала Алёна.
— А как иначе, если всё валится из рук? Кто с Настей гуляет? Кто купил ей новые сапожки? Кто стирал ночью?
— Хватит. Это не соревнования.
Но именно так всё и было. Алёна, её мать и свекровь — ежедневно боролись за звание «главной хозяйки». А Дмитрий… Дмитрий пытался не захлебнуться.
Однажды вечером на кухне грянул настоящий бой.
— Я же говорила, среда — мой день! — орала Антонина Семёновна. — Почему опять ваша кастрюля на плите?
— Потому что я занята ребёнком, и мне не до ваших дурацких графиков! — вспыхнула Галина Петровна.
— А кто вас звал в наш дом?
— Ваш дом?! Да я, между прочим, ремонт делала, пока вы по Сочи разъезжали!
— У вас, Галина, на всё один ответ — «я всё сделала». Может, вы и внучку родили?
Алёна ворвалась на кухню как раз в тот момент, когда щи — те самые, «не по расписанию» — начали убегать на плиту.
— Всё! Хватит! — крикнула она. — Убирайте обе кастрюли! Завтра будет суп из терпения!
Обе замолчали.
— Я вам не поле боя между двумя армиями, ясно? Я живой человек! Женщина, у которой гормоны скачут, спина болит, ребёнок не спит, а варить мне вообще ничего не хочется! — голос дрогнул. — Прекратите!
Она убежала в ванную и хлопнула дверью. Тишина. И только тогда до неё дошло: ни мать, ни свекровь не виноваты. Они просто не умеют отпускать.
На следующий день она объявила: стирка будет общей. Раз уж бельё вечно путается, носки теряются, а полотенца висят вперемешку — пора разложить всё по местам. Как взрослые.
— Наконец-то! — обрадовалась мать. — А то я свои халаты уже не узнаю.
— А я свои наволочки! — поддержала свекровь.
На кухне натянули верёвку и развесили бельё: у каждого — свои прищепки. Алёна мыла пол, Настя спала, а две бабушки сидели на табуретках, устало смотрели на пелёнки и молчали.
— Знаешь, о чём я думаю? — первая заговорила Галина. — Зачем я вообще тут? Дочь взрослая. Зачем лезу?
— Чтобы не чувствовать себя ненужной, — тихо сказала Антонина Семёновна. — Мы же… как будто на свалку истории. А с внучкой — есть смысл. Ощущение, что ещё пригодилась.
Галина кивнула. Помолчали.
— Я сама троих поднимала. Без помощи. А теперь — будто шанс всё исправить. Сделать правильно.
— А я по-своему правильно, — усмехнулась свекровь. — У меня режим, порядок. Иначе — хаос.
— Может, Алёна сама разберётся? — осторожно предложила Галина. — Мы же не соперницы?
Алёна вышла из ванной и замерла: две женщины сидели рядом. Без криков. Без щей.
Она прошла мимо, поцеловала Настю в макушку и сказала:
— Мы с Димой переезжаем. Нашли двушку. Там тихо. И никого нет.
— Совсем? — испугалась мать.
— Мы в том же городе. Просто… пора.
— А Настенька?
— Будете приходить. В гости. По очереди, — улыбнулась Алёна. — Без кастрюль.
Через месяц Алёна проснулась в своей спальне. В квартире было тихо. Ни споров, ни запаха супа.
На кухне Дмитрий жевал бутерброд.
— Как тишина? — спросил он.
— Непривычно. Но хорошо. Кажется, я впервые сама тут хозяйка.
Он кивнул. Потом сказал:
— Может, я сегодня приготовлю?
— Конечно. Только по четвергам.
Они рассмеялись.
Прошёл год.
Алёна спокойно пила кофе у окна. Настя играла на полу, Дмитрий читал сказку — больше для себя, чем для дочки. Воскресенье — редкий день, когда никто никуда не спешил. Тишина звучала как музыка.
Пока не раздался звонЗа дверью стояли обе бабушки — с тортом в одной руке и чемоданом на колёсиках в другой, но на этот раз они улыбались и, перебивая друг друга, заговорили: “Мы поняли, любовь — это не контроль, а свобода”.