**10 декабря. Записки старого человека.**
Никогда не думал, что доживу свои дни в этом месте. Утро началось, как обычно: холодный коридор, запах казённой еды, чужие голоса за стеной. Иван Семёнович сидел у окна, гладя рыжего кота Ваську, который вечно норовил залезть к нему на колени. Отец троих детей — а теперь старик, которого бросили в этом доме под Уфой.
Жизнь когда-то была щедра ко мне. Хорошая работа на заводе, квартира в центре, Лада в гараже, любимая жена Наталья и трое ребятишек — Александр, Ольга и Татьяна. Воспитывали их, как могли: честными, трудолюбивыми. Но, видно, где-то ошиблись. Десять лет как Наташи нет, и с тех пор всё покатилось под откос.
Сын Сашка уехал в Германию, устроился там, женился на местной. Раз в год присылал открытку, иногда звонил. А дочери? Живут в соседнем районе, но словно на другой планете. У Ольги — муж-алкаш, вечно без работы, у Тани — свои заботы, двое детей, кредиты. Все заняты, у всех «некогда».
За окном падал снег. Близился Новый год, народ суетился, нёс ёлки, смеялся. А я сидел и думал: завтра мне стукнет семьдесят. И впервые — совсем один.
Закрыл глаза — и вспомнилось. Как Наташа накрывала стол, как дети бегали вокруг ёлки, как мы пели «В лесу родилась ёлочка» хором. Теперь тишина.
Утро. В доме поднялась суматоха — родня забирала стариков на праздники. Я наблюдал, кусая губы. Вдруг — стук в дверь.
— Войдите! — буркнул я, не ожидая никого.
— С днём рождения, батя! — раздался знакомый бас.
Передо мной стоял Сашка. Высокий, в хорошем пальто, с сумкой в руках. Я онемел.
— Саш… Ты? — прохрипел.
— Я, батя. Прилетел вчера. Хотел сделать сюрприз.
Голос дрогнул, но он продолжил:
— Почему мне никто не сказал, что ты здесь?! Я же каждый месяц переводил сёстрам деньги! Доллары! Чтобы за тобой ухаживали!
Я только махнул рукой.
— Собирай вещи. Летим в Берлин. Жена ждёт, внуки тоже. Всё устроим.
— Да куда мне, старику… — пробормотал я.
— Брось, батя. Ты не для этого нас растил.
Соседи смотрели восхищённо: «Вот это сын!»
Через неделю я сидел в самолёте. Сашка принёс мне рюмку коньяку — старый рейс «Аэрофлота», всё же. И я понял: дети — как карты. Ты вкладываешь в них душу, но как лягут — не знаешь. Главное — чтобы хоть один оказался козырным.
