28марта.
Сняла гарнитуру, удержала её на секунду, чувствуя, как от клеммы к пальцам тянется слабое тепло. Комнатапереговорка стала душной, а на экране мигала таблицадиаграмма с яркими столбцами: ктото из московского офиса монотонно объяснял, почему в третьем квартале нужно «поджать косты», и стрелка графика медленно ползла вниз.
Я знала, что меня попросят высказаться. Нужно было сказать про оптимизацию процессов, перераспределение нагрузки. Слова уже выстроились, как заранее отрепетированная речь, но внутри было пусто. Все эти «процессы», «инициативы», «горизонтальное взаимодействие» жили гдето отдельно от меня.
Наталья, вы с нами? голос из динамика прозвучал резче, чем нужно.
Вздрогнула, вернула гарнитуру на голову.
Да, слышу. С моей стороны автоматически кликнула мышью, открывая заметки. Вижу потенциал в перераспределении задач между региональными командами, но важно учитывать человеческий фактор, иначе потеряем мотивацию.
На экране несколько маленьких окошек кивнули. Ктото записал мою фразу в протокол, ктото уже переключился на почту. «Человеческий фактор» ирония какая. Когда я в последний раз чувствовала себя человеком, а не должностью «руководитель отдела клиентского сервиса»?
После совещания коллеги быстро разошлись. В коридоре пахло кофе и сладкой выпечкой из автоматов. Застыла у окна: под серым мартовским небом тянулся поток машин, люди спешили к метро, зажимая шарфы. В отражении стекла увидела аккуратный пиджак, уложенные волосы, лёгкий макияж. Сороктри, хорошая должность, стабильная зарплата, ипотека, сынподросток. Всё как надо.
Только внутри ощущала, будто каждый день надеваю не только пиджак, но и чужую кожу.
Телефон завибрировал. Сообщение от бывшей одноклассницы: «Ты там вообще живёшь? Вечно на работе. Пошли хоть в выходные куданибудь». Отскочила с ответом: «Давай потом, завал по проекту», и стерла. Написала: «Созвонимся ближе к субботе».
Вернулась к столу. Рядом с ноутбуком лежала маленькая пластмассовая коробочка с иголками. Неделю назад, в ночном созвоне с зарубежным офисом, зацепилась рукавом за стул и порвала подкладку пиджака. В ящике оказался дорожный набор для шитья купила его «на всякий случай».
Тогда, в полутёмном кабинете, подсветка монитора резала глаза, я, сняв пиджак, аккуратно подшивала подкладку крупными, ровными стежками. Руки вспоминали, как держать иголку, тянуть нить без узлов. В детстве шила куклам платья из маминых юбок, в институте переделывала джинсы и пальто, пытаясь выделиться среди одинаковых курток.
Потом пришла работа: сначала в банке, потом в этом холдинге. Вечерние курсы, отчёты, проекты. Швейная машинка, полученная когдато на премию, пылилась в углу спальни. «Позже, когда будет время», говорила я себе. Времени не появлялось.
Наталья Сергеевна, можно? в дверь заглянула ассистентка. Из Москвы срочно нужен сводный отчёт по жалобам за квартал, желательно до конца дня.
Скидывай шаблон, ответила и снова обратилась к экрану.
К вечеру глаза резали, в висках стучало. Закрыла ноутбук, убрала его в сумку, выключила свет. В лифте посмотрела в зеркало и ясно увидела усталость, которую тональный крем не скрывает.
Дома на кухне сын Артём жевал макароны, уткнувшись в планшет. На плите остывал соус из банки, который я едва успела разогреть, снимая пальто.
Как школа? спросила я.
Нормально, не отрываясь от экрана.
Поставила чайник, достала сыр из холодильника, бросила сумку с ноутбуком на табурет. В голове всё ещё крутились цифры, планы, презентации. Иногда казалось, что жизнь бесконечная лента задач в корпоративном планировщике.
Ночью долго не могла уснуть. В темноте слышала, как в соседней комнате посапывает Артём, как за окном гудят редкие машины. Вспоминала пальцы, сжимавшие иголку, ровную линию стежков на подкладке. Вспоминала мечту открыть маленькую мастерскую по ремонту одежды, но тогда вышла замуж, родился сын, нужен был доход и стабильность. Мечта отодвинулась, как старый чемодан на антресолях.
Утром пришло письмо от отдела кадров: «Изменения в организационной структуре». В тексте сухие формулировки о реструктуризации, укрупнении направлений, оптимизации управленческого звена. Приложена новая оргструктура: мой отдел присоединяют к другому блоку, над ним появляется должность «директор по клиентскому опыту». Фамилия рядом мне незнакома.
Через час вызвали к генеральному. В кабинете пахло дорогим парфюмом и свежим кофе. Генеральный, напряжённо улыбаясь, сказал:
Сейчас сложное время, нам нужно быть гибче, быстрее реагировать на рынок. Мы объединяем направления. Ваш опыт ценен, но пауза. Предлагаем вам позицию советника нового директора. Формально понижение, но с сохранением оклада на полгода. Потом посмотрим.
Кивнула, чувствуя, как внутри чтото медленно опускается. Советник человек, которого в любой момент могут отодвинуть в сторону.
Можно день подумать? спросила.
Он кивнул.
Выйдя, прошлась по коридору, где висели мотивационные плакаты про лидерство и успех. В туалете закрылась в кабинке, прислонив лоб к холодной плитке, и в голове всплыло: «Если не сейчас, то когда?»
Вечером, вместо того чтобы сразу ехать домой, вышла на остановку раньше, захотела проветрить мысли. Шла вдоль улицы, мимо аптек, салонов красоты, небольших магазинчиков. В одном подвале горел тёплый жёлтый свет, на стекле вывеска: «Ремонт и пошив одежды». Под ней листок с расписанием и телефоном.
Замедлила шаг. Через стекло видно было узкое помещение, заставленное столами. У окна сидела женщина лет пятидесяти, в очках, вела ткань под лапкой швейной машинки. На вешалках висели пальто, платья, брюки. На стуле у двери лежала стопка джинсов.
Вы заходите или нет? буркнул мужчина с пакетом.
Я отступила, пропустив его внутрь. Дверь открылась, и до меня донёсся глухой стук машинки, запах ткани, горячего утюга и мыла. Чтото очень знакомое детство, когда мама гладила бельё на кухне.
Внезапно поняла, что стою и улыбаюсь, но в то же время охвачена страхом: маленькая мастерская другая жизнь, в которую страшно войти.
Дома ходила из комнаты в комнату. Артём снова в наушниках. В почте лежал черновик письма в отдел кадров с темой «Заявление». Открыла его, посмотрела на пустой лист и закрыла.
Ночью опять не спала. В голове крутятся цифры: ипотека, коммуналка, еда, секция по баскетболу для Артёма. Оклад покрывает всё с запасом, но мастерская в подвале минимальный доход, нестабильность, отсутствие страховки.
Утром, по дороге на работу, всё же зашла в подвал. Дверь звякнула колокольчиком, внутри тепло. На столе лежали катушки ниток, булавки, сантиметровая лента. Женщина в очках подняла голову.
Здравствуйте, сказала, чувствуя сухость во рту. Я ищу работу, вы не ищете помощника?
А вы умеете шить? спросила без лишних слов.
Немного. Раньше шила себе, подругам. Давно не шью, но руки помнят.
Всё так говорят, усмехнулась она. Я Зинаида. У меня одна помощница, ей тяжело стоять весь день. Работы хватает, но офис у нас нет, понимаете? Пыль, нитки, клиенты разные, деньги разводила руками. Это не корпорация.
Я понимаю, тихо ответила я. Можно попробовать? Пару дней. Я сейчас работаю, но, может, скоро освобожусь.
Зинаида посмотрела внимательнее.
Приходите в субботу, посмотрим, что выйдет.
Выйдя на улицу, почувствовала дрожь в коленях. Держала в руке визитку с номером мастерской, в голове боролись два голоса: один кричал: «Ты сошла с ума, у тебя ребёнок, ипотека, подвал, нитки», другой шептал о том, как приятно вести ткань под иглой.
В офисе ждали новые письма, новые совещания. На обед распечатала бланк заявления об увольнении и положила в ящик стола, но к вечеру так и не достала.
Суббота была пасмурной. Артём ушёл к друзьям, пообещав вернуться к ужину. Я долго стояла перед шкафом, выбирая, что надеть, в итоге надела джинсы и простую кофту, а пиджак висел на плечиках, как чужой.
В мастерской было оживлённо. Молодая женщина у двери с пухлым пакетом говорила: «Мне джинсы подшить, молнию заменить». Зинаида кивнула, сказав: «Это наша стажёрка». Я села за старую, но ухоженную машинку, рядом лежала стопка брюк. Зинаида показала, как отмечать длину булавками.
Главное не торопись, сказала она. Люди платят за аккуратность.
Первые стежки давались тяжело: педаль непривычно нажимала, нить путалась, спина задрожала. Через полчаса нашёл ритм, ткань шуршала под пальцами, игла ровно входила и выходила, оставляя прямую линию.
К обеду голова слегка кружилась от напряжения. Зинаида налила мне чай из старого заварника, поставила чашку на край стола.
Как? спросила.
Устала, призналась я. Но приятно, видно, что я делаю.
Вот и главное, кивнула Зинаида. Но не обманывай себя, работа тяжёлая, спина, глаза, ноги, денег мало. Если нравится держись.
Она сунула в руку несколько купюр.
За стажировку, сказала. Подумай, нужна ли тебе такая жизнь.
Дома разложила деньги на столе: это была лишь десятая часть моего дневного заработка в офисе. Вспомнила, как раньше тратила такие суммы на кофе навынос и такси.
С утра я подписала заявление об увольнении и отнесла в отдел кадров. Сотрудница в очках посмотрела на меня.
Вы уверены? спросила. У вас же хорошая позиция, стаж.
Уверена, ответила, удивляясь спокойствию в голосе.
Новость быстро разлетелась по отделу. Коллеги подходили, спрашивая, куда я ухожу.
В маленькую мастерскую по ремонту одежды, сказала одной из девушек.
Она засмеялась, приняв это за шутку, потом поняла, что нет, и растерялась.
Но зачем? Там же замялась она. Там совсем другие деньги.
Я знаю, повторила я.
Вечером рассказала Артёму.
Ты увольняешься? снял он наушники. А как же ипотека?
Я не перестаю работать, сказала. Просто буду в другом месте. Деньги будут, но меньше. Нам придётся экономить: меньше доставок, меньше такси. Зато я буду приходить домой раньше, готовить, гулять с тобой.
Я и так с друзьями, буркнул он, потом замолчал. А если не получится?
Я задумалась на секунду.
Тогда буду искать другую работу. Но хочу попробовать.
Он пожал плечами, вернул наушники, но тихо добавил:
Если ты будешь реже кричать по вечерам изза работы, это уже плюс.
Срок отработки тянулся: передавала дела, писала инструкции, отвечала на вопросы. Коллеги дарили цветы, открытки, желали удачи. Некоторые смотрели с любопытством, как на человека, решившего жить по другим правилам.
В последний день, выходя из офиса, я обернулась к стеклянному фасаду. Внутри оставались свет, кондиционеры, бесконечные совещания, стабильность, страховка, премии, но и усталость, ставшая частью тела.
В мастерскую я пришла через два дня, уже не стажёрка, а сотрудница. Зинаида выдала фартук, показала, где лежат ножницы, нитки, ленты.
Клиентов не бойся, сказала она. Они разные: ктото ворчит, ктото благодарит. Главное не принимать всё близко к сердцу.
Первые недели были тяжёлыми: к вечеру ломила спину, шеи, пальцы были испачканы булавками. Я путала номера заказов, пару раз перепутала длину подгиба, и Зинаиде приходилось переделывать.
Ты же умная женщина, ворчала она. В корпорации работала, а тут простые вещи. Считай, меряй, не отвлекайся.
Однажды в мастерскую ворвалась пожилая женщина в дорогом пальто.
Что вы сделали с моим костюмом? почти крикнула она, бросая пакет на стол. Я просила укоротить рукава на два сантиметра, а вы отрезали больше. Теперь манжеты торчат.
Я узнала заказ, сама отмечала длину, но неверно прочитала пометку.
Давайте посмотрим, попыталась говорить спокойно.
Рукава действительно были короче, чем нужно.
Это моя ошибка, призналась я, чувствуя ком в горле. Могу попытаться исправить, добавить декоративную вставку.
Мне не нужны ваши вставки, отрезала клиентка. Этот костюм стоит дороже, чем вы за месяц зарабатываете. Вы его испортили.
Зинаида вмешалась, предложила скидку, бесплатный ремонт других вещей. Женщина ушла, хлопнув дверью, обещая оставить плохой отзыв. Я села, закрылаЯ поняла, что счастье не в громких титулов, а в тихом звуке иглы, соединяющей ткани и моё собственное сердце.
