«Бесстыжая! У тебя детей нет, а я — мать!» — как моя золовка устроила скандал на моём юбилее, лишь бы не отдавать долг
Мой тридцать пятый день рождения я хотела отметить скромно, без лишнего шума. Но судьба, как обычно, распорядилась иначе, превратив обычную дату в настоящий спектакль. За месяц до праздника раздался звонок от Алёны — сестры моего мужа, с которой у нас всегда были натянутые отношения.
— Где собралась праздновать? — спросила она так, будто уже собиралась в дорогу.
— Ещё не решила, — смущённо ответила я. Было рано обсуждать детали, тем более зная нрав Алёны.
— Ах, значит, деньги у тебя есть! Одолжи нам с Димой пять тысяч. Очень нужно, через пару недель вернём, — взмолилась она тем жалобным тоном, от которого у меня всегда мурашки по спине бежали.
Я терпеть не могла давать в долг, особенно таким, как Алёна. Сколько себя помню, она то на ребёнка просила, то на сломанный холодильник, то на «срочный ремонт». Я всегда отказывала — мягко, но твёрдо. До этого дня.
— У Сашки температура, лекарства нужны, — добила она меня святым аргументом.
Сдалась. Перевела деньги. Прошло две недели — молчание. Месяц — ни слова. Решила: напомню на юбилее.
Отмечали в маленьком ресторанте. Гости смеялись, звенели бокалы. А я сидела, будто на иголках. Алёна с мужем пришли, болтали, ели, смеялись, будто ничего и не было.
— Я одолжила твоей сестре пять тысяч на лекарства, обещала вернуть за две недели, — прошептала я мужу, когда он заметил моё беспокойство.
— Не дождёшься, — хмыкнул он. — Мне она ещё с прошлого года три тысячи должна. Знаю её — деньги для тебя потеряны.
Но я всё же решила подойти.
— Алёна, спасибо, что пришла. Хотела поговорить… — начала я осторожно, будто ступая по тонкому льду.
— Всё просто замечательно! — перебила она, целуя меня в щёку. — Борщ — пальчики оближешь! Рецепт?
— Не об этом… Месяц назад ты занимала у меня деньги…
Алёна закатила глаза и рассмеялась:
— Пять тысяч? Да когда это было? Ты всегда мне отказывала, не припомню такого. Выдумала, что ли?
Я онемела.
— Я перевела тебе на карту, на лекарства. Хочешь, покажу перевод? — сказала я, чувствуя, как лицо заливает красками.
Алёна на мгновение побледнела, но быстро овладела собой.
— А-а, ну да… Было дело. Я ведь всякие мелочи не запоминаю, — процедила она и скрестила руки.
— Ты обещала вернуть через две недели. Прошёл месяц…
И тут началось.
— Совести у тебя нет?! — закричала она так, что официант уронил поднос. — У меня ребёнок болел, а ты со счётами лезешь! Конечно, тебе не понять, ведь у тебя своих детей нет!
Словно обухом по голове. Алёна перешла в наступление.
— А подарок? Мы купили тебе подарок! Просто забыли! Между прочим, на пять тысяч! Так что мы квиты. Не ожидала от тебя такой скаредности!
— Какой подарок? Вы ничего не дарили, — едва слышно прошептала я.
— Забыли! Но он есть! — рявкнула Алёна. — Всё, мы уходим! Дима, пошли!
Её муж доел котлету, вытер рот салфеткой и молча пошёл за ней.
Как только они скрылись за дверью, ко мне подошла свекровь — Татьяна Ивановна. Спокойно взяла под руку и отвела в сторону.
— Сама виновата, что дала. Я своей дочери не даю в долг. Если и даю — значит, прощаю. Твои пять тысяч ушли на серёжки, что на ней сегодня.
У меня перехватило дыхание.
— И подарка никакого нет. Всё враньё. Радуйся, что не здоровьем заплатила. Считай, урок, — подмигнула она, будто преподала мне мудрость веков.
Алёна перестала звонить. Прошло полгода. Ни одного сообщения. А потом вдруг — обида.
— Я думала, хоть поздравление отправите, — звонит и бросает в трубку с упрёком.
— А разве не пришло? — притворно удивился муж. — Проверь октябрь. Пять тысяч.
— Очень смешно! — прошипела она и бросила трубку.
Больше мы не общались. Встретились лишь через пять лет — на похоронах Татьяны Ивановны. Квартиру продали, деньги поделили. И с тех пор никто не сделал первого шага. И, знаете, стало легче дышать…
