— Мам, ну опять ты за своё! — буркнул Игорь, глаз не отрывая от телефона. — Я же сказал, занят!
— Занят он у меня! — Нина Петровна хлопнула мокрой тряпкой по столу. — Счастье твое, под сорок лет, а ведешь себя как мальчишка! Игорь, съезди к бабуле Агафье, звонила вчера, жалуется, плохо ей!
— Мам, у меня через час важная встреча! — Игорь наконец посмотрел на мать. — Потом съезжу, вечером хоть.
— Вечером, утром… — Нина Петровна устало опустилась на стул напротив. — Твоя бабушка восемьдесят три года на свете, а тебе все недосуг заглянуть.
— Хватит эту песню петь! — Игорь вскочил, сунул телефон в карман. — Я работаю, поняла? Деньги нужны! Не то что некоторые, только и ныть умеют!
Матреснувшись от его резкости, Нина Петровна промолчала. Привыкла. Любая просьба к семье — Игорь сразу стенает.
— Ладно, — тихо ответила она. — Сама схожу. Беда только — машина в сервисе, а на автобусе туда — добрых два часа ехать…
— Ну и что? — Игорь натягивал куртку. — Поедешь на автобусе, невелика беда! Или такси возьми!
— Такси дороговато, сынок. Пенсия-то худая, ты знаешь.
— Знаю, знаю! — Он уже стоял в дверях. — Мам, давай позже, а? Честно, опаздываю!
Дверь захлопнулась. Нина Петровна осталась одна на кухне, где еще стоял запах борща, сварного для сына. Он даже ложку не взял.
Подошла к окну — смотрела, как сын усаживается в свою новенькую машину. Красивая, дорогущая. Хвалится ею перед друзьями вовсю. А старуху бабушку довезти, места нет.
Достала из сумочки потертый кошелек, перебрала купюры. До села на такси — целое состояние. Значит, на автобусе.
Замоталась платком, взяла сумку с гостинцами, вышла. До остановки шагать пятнадцать минут. Шла Нина Петровна неспешно, переводилапоздыху. Сердце частенько пошаливало, да к врачу не шла — и некогда, и денег жалко.
На остановке полчаса прождала. Автобус пришел битком. Нина Петровна еле протиснулась. Ехать долго, с пересадками. Молодёжь в наушниках, в телефоны уткнулись. Никто старушке место не предложил.
Наконец добралась до посёлка. Домишко бабушки Агафьи Семёновны стоял на отшибе, зарос палисадник. Нина Петровна открыла калитку, подошла к крылечку.
— Бабулечка! — позвала, постучав. — Это я, Нинка!
Дверь открылась не сразу. Агафья Семёновна, свекровь Нины Петровны, стояла на пороге, палочкой подпираясь. Похожурькалась старушка сильно с той поры.
— Нинок! — обрадовалась она. — Свет ты мой! Заходи, заходи!
— Как ты, бабулечка? — Нина Петровна обняла свекровь. — Совсем худенькая стала!
— Да что-то нездоровится… — Провела она в горницу. — Аппетитушки нету, и сон потерялся. То там кольнет, то тут.
— К врачу обращалась?
— Была, была. Говорят, возраст, мол. Восемьдесят третий год, не шутка. — Усадила свекровь гостью. — Чайку?
— Конечно. — Нина Петровна выложила пакеты с едой. — Гостинцев привезла, бабулечка. Борщ домашний, котлетки, пирожков с капустой.
— Ой, родная, спасибочки тебе! — Агафья Семёновна улыбнулась. — А Игорёк-то где ж? Давно уж не заглядывал.
Нина Петровна помолчала, разливая чай.
— Он занят, бабулечка. Дел много.
— Понятно, — кивнула старушка. — Мужику работать надо. Только… — притихла, потом тихо: — Скучаю я по нему. Внук-то он у меня один.
— Знаю, бабулечка. Он тоже скучает, просто не вырывается.
— Нет, Нинок, — покачала головой Агафья Семёновна. — Не скучает. Коли бы скучал — выкроил бы часик. А ты выкроила.
Нина Петровна промолчала. Сама так думала. Захотел бы Игорь — нашел бы время. А ему в деревне скучно, бабушкины болячки да истории слушать.
— А ты расскажи, как сама живешь? — попросила она.
— Да что там рассказывать… — Пожала плечами бабуля. — Встану, кашка немного, по дому хожу. Соседка Матрена забежит, потре
А завтра Игорь снова погрузится в свои важные дела, пожалеет три тысячи на бабушкины таблетки и так и не доедет до её покосившейся калитки, ведь проще было считать, что времени впереди ещё много, пока однажды звонок из посёлка не оборвал эту иллюзию навсегда.
