«Ты кормил меня воздушными замками, а он — борщом»: как Игорь остался у разбитого корыта
Игорь нервно шагал по тесной кухне, будто медведь в берлоге. То поправлял вилки, то перекладывал салфетки, пытаясь ухватиться за привычные мелочи, которые теперь казались чужими. В голове — один и тот же монолог. Надо сказать. Хватит терпеть.
Людмила, конечно, расплачется. Будет умолять, кляться, что исправится. Но он-то знал правду: между ними давно лишь стены да кредит. Ни любви, ни злости — пустота, как в заброшенном доме.
Дверь скрипнула. Он напрягся, будто перед прыжком в ледяную воду.
Люся вошла, тяжело опустилась на табурет. Первым делом — скинула туфли. Эти проклятые туфли, в которых она целый день бегала по магазину, где работала продавцом. Весна разбудила в покупателях азарт — кому платье, кому новые туфли, а ей лишь бы ноги не отвалились.
— Привет. Устала? — осторожно спросил Игорь.
— Как лошадь в поле, — пробурчала она, даже не взглянув.
— Ужин скоро?
Она молча кивнула и задвигала кастрюлями. Вскоре кухня наполнилась ароматами, в которых Игорь когда-то находил уют.
Он стоял в дверях, собираясь с духом.
— Люсь… Надо поговорить.
Жена повернулась, не выпуская из рук картошку. Без испуга, без удивления — будто ждала.
— Давай разведёмся, — выпалил он. — Ты заставила меня забыть, кто я. Я — творческая личность, а ты — сковородки да счета. Душишь мои мечты, как цыплёнка за решёткой.
Это вышло грубо, но звучало правдоподобно — как в тех сериалах, куда он безуспешно ходил на кастинги.
Людмила швырнула картошку в воду, сняла фартук и резко выключила газ.
— Давай, — равнодушно бросила она. — Надоело.
Игорь опешил. Где слёзы? Где драма?
Пока он переваривал её слова, она налила себе чай, достала пряник и села за стол.
— Люся… ты в шоке? Но ты же сама всё понимаешь…
— Конечно. Всё понимаю, — отхлебнула она чай.
Разговор не клеился. Он терял нить.
— Насчёт квартиры… — заговорил он неуверенно.
— А, вот оно что! Думал, сбежишь, как цыган от долгов, а тут — бумаги, — усмехнулась она. — Оставь жильё мне. Верну половину выплат и уеду к бабушке.
— Какая же ты расчётливая, — прошептал он. Он мечтал о сцене, а работал грузчиком. Все деньги отдавал ей, не вникая. А теперь — расписки, проценты…
Хотел свободы — получил отчёт.
— Беги, — великодушно сказал он, как будто дарил ей не хрущёвку, а дворец. — Деньги потом.
— Спасибо. Кстати, у тебя есть кто-то? — спросила она без интереса.
— Неважно, — многозначительно ответил он. Пусть верит, что он нарасхват.
Он ушёл с ощущением победы. Впереди — слава, успех, никаких скандалов.
Прошло полгода.
Игорь стоял у знакомой двери, кусая губы. Жизнь у матери превратилась в кошмар. Она пилила за развод, за неудачи, выгоняла, когда он приводил девушек. Даже кассирша сбежала после её едких замечаний.
А потом — ультиматум: «Ищи работу или вали». И в этот момент позвонила Люся. Надо было оформить развод.
Он вошёл, готовый к покаянию, к слезам, к прощению.
— Заходи, — встретила она. Сияющая. Будто помолодела.
На кухне у плиты стоял здоровый мужик в майке и жарил котлеты. На столе — пачка денег.
— Ты кто? — прохрипел Игорь.
— Сергей, — бросил тот, даже не обернувшись.
— Люсь… можно поговорить? — запинаясь, выдохнул он.
В комнате он схватил её за руку:
— Это что за тип?
— Ужин готовит, — просто ответила она.
— А я?
— А ты ушёл.
Тишина. Густая, как смола.
— А если я… вернусь?
— Некуда. Серёжа не боится быта. Ему нужны семья, дети, огород. Женимся, как только разведёмся.
— А я?.. — застонал он. — Чем он лучше?
— Тем, что ты кормил меня сказками. А он — борщом.
Мораль: настоящая любовь измеряется не словами, а делами — как ложками в тарелке.
