**30 апреля 2024 года**
Встретил я свою будущую жену на улице. Катя опоздала на экзамен, проспала. Выбежала к остановке, а трамвай как раз уходил у неё из-под носа.
— Ну вот! — топнула она ногой, раздражённо сжав губы. — Теперь точно не успею!
— Девушка, куда вам? — Подкатил я на велосипеде. — Могу подбросить.
— На велике? Серьёзно? — брезгливо оглядела она мой старенький «Спутник».
— А что? Быстрее, чем пешком. Или будете ждать следующий трамвай? Если он вообще придёт, — пожал я плечами.
Телефонов тогда не было, такси не поймаешь. Катя секунду колебалась, потом вздохнула и неуверенно села на багажник.
— Крепче держитесь! — толкнулся я от бордюра. Поначалу её трясло, но через пару минут мы уже мчались через дворы. За десять минут доехали до меда. Катя спрыгнула, поправила юбку.
— Спасибо, — бросила она и вдруг заметила, как я вспотел. — Тяжело было?
— Немного, — ухмыльнулся я. — Как звать-то тебя?
— Катя. А тебя?
— Игорь. Удачи на экзамене! — крикнул ей вслед.
Видел, как она обернулась на крыльце, потом скрылась за дверями.
Как оказалось, экзамен она сдала на пятёрку. А вечером мы покатались на лодке, зашли в «Столовую №1», а потом сидели в полупустом кинотеатре на «Бриллиантовой руке». Когда провожал её домой, понял — влюбился.
Через год мы поженились. Жили в крохотной комнатке в коммуналке, но были счастливы. Потом умер мой отец — сердце прихватило прямо на лекции. Мать с трудом пережила потерю, стала забываться. Мы переехали к ней, чтобы присматривать. Катя старалась: убирала, готовила, но мать с каждым днём угасала. Через год её сбила машина — пошла за кефиром, который отец всегда пил перед сном.
Остались мы вдвоём. Жили, работали, растили сына. Пока не грянула беда.
Я стал замечать, что Катя располнела. Говорил ей: «Хватит булки жевать, сходи в зал». Она отмахивалась: «Я же стоматолог, мне маникюр делать нельзя — мешает!» Потом на дне рождения в «Праге» я танцевал с коллегой. Катя ушла, не попрощавшись.
Дома был скандал.
— Ты изменяешь мне! — кричала она.
— Да, — признался я. — Яна ждёт ребёнка. И квартира моя, от родителей. Так что собирай вещи.
Она ушла к матери. Через полгода устроилась сиделкой к старику с раком. Врачи давали ему пару месяцев, но он протянул восемь. После его смерти выяснилось — квартира уже полгода как её.
Жизнь потихоньку наладилась. Сын вырос, женился, родил детей. А потом пришёл ко мне… за деньгами.
— Ты должен мне, папа, — сказал он. — У нас двое детей в однушке. Продай свою квартиру, купи себе поменьше, остальное отдай мне.
Я предложил просто поменяться. Он обрадовался — впервые за годы сказал, что любит меня.
Теперь сижу в его бывшей однушке. Стены голые, диван продавлен. Но ничего — обживёмся. Сын попросил, чтобы я забрал старшего внука на время: мол, жене тяжело с двумя.
Согласился. В конце концов, я ведь ему должен…
**Вывод:** Дети — это навсегда. Даже когда они становятся эгоистами, мы всё равно прощаем. Потому что родительская любовь — это единственный долг, который нельзя вернуть.
