Это не твой дом
Сегодня я долго смотрела на стены этого дома, в котором выросла. Сердце сжимает тоска. Мне всего восемнадцать, а силы будто уже закончились. Почему жизнь такая несправедливая? Бабушки нет, поступить в университет не получилось, потому что на экзамене девочка за моей спиной списала у меня, а уходя, что-то шепнула преподавателю. Тот подошёл ко мне, велел отдать бумаги, сказал, что я списывала, и вывел из аудитории. Я пыталась объяснить, но кому это нужно, если та дочка известного в городе бизнесмена? Бороться с такими бессмысленно.
После всего этого в моей жизни внезапно появилась мама вместе со своими сыновьями (моими братьями) и новым мужем. Где же они были все эти годы? Я выросла у бабушки, мама до четырёх лет только рядом была, а потом ни вестей, ни поддержки. Она вечно искала себя, а отец работал до изнеможения. Когда его не стало, Тамара быстро все забыла: забрала вещи, продала квартиру, оставила меня четырёхлетнюю на пороге дома Раисы Петровны и уехала в неизвестном направлении. Бабушка пыталась её образумить, но куда там.
Мама приезжала иногда, будто у неё была своя жизнь. В двенадцать лет я вдруг услышала, как она требует у бабушки переписать дом: «Нет, Тома, ничего ты не получишь!» твёрдо сказала бабушка. «Умрёшь всё равно моё будет», огрызнулась мама, увезла Святослава, а меня оставила в доме разбираться самой.
Помню, как я тогда спросила: «Почему вы ругаетесь каждый её приезд?» но бабушка только покачала головой: «Эгоистка она у меня получилась, что поделать…»
Болезнь пришла внезапно. Бабушка никогда не жаловалась, но я однажды вернулась из школы и увидела, как она бледная, впервые в жизни сидит без дела на балконе. «Аленушка, вызови скорую», сказала она спокойно… Потом больница, реанимация, запрет на посещения и смерть. Я дико боялась, звонила матери, умоляла приехать та нехотя приехала лишь на похороны.
Через три дня после похорон мама сунула мне под нос завещание: «Теперь этот дом принадлежит мне и сыновьям. Олег скоро приедет знаю, вы не ладите. Поживи пока у тёти Гали, ладно?» Ни капли печали у неё в голосе; будто радовалась, что бабушка умерла, а она хозяйка.
Горе меня раздавило, спорить сил не было: завещание есть, права у неё полные. Я поселилась у Гали тётки по папиной линии. Но её дом не вариант: шумные гости, пьянки, разговоры ни о чём да и несколько раз её знакомые проявляли ко мне нездоровый интерес. Я в ужасе поделилась с Пашей единственным человеком, кому до меня было дело.
Он меня обнял и неожиданно твёрдо сказал:
Не позволю, чтобы всякие пьяные мужики к тебе лезли! Поговорю с отцом: у нас на окраине есть однушка, обещал мне, когда поступлю, отдать. Свое слово я сдержал теперь его очередь.
И что будет со мной?
Так ты со мной туда переезжаешь! Поженимся, будем вместе! Родители никуда не денутся я решу этот вопрос. Считай, сделал тебе предложение согласна?
Горло перехватило от счастья:
Да конечно, да!
Галя обрадовалась, а мама закатила сцену:
Вот ты какая ловкая! В институт не прошла значит, замуж пошла. Денег не дам, дом мой! Ничего тебе не достанется!
Слёзы душили меня, Павел забрал меня к себе домой, его родители встречали меня, как родную, поили чаем, выслушивали всё, что накопилось.
Андрей Семёнович слушал внимательно, мама Павла ахала: «Бедная ты моя девочка! Да разве ж так можно?» А Андрей Семёнович спросил: «Почему она так за дом держится? Ты к нотариусу ходила после смерти бабушки?» Я не понимала ведь завещание на маму Он объяснил, что наследование сложная вещь. Надо выяснить наверняка, всё ли верно и были ли документы менялись.
Через пару дней мама вдруг затащила меня показать какие-то бумаги и пыталась заставить подписать. Павел вмешался и твёрдо сказал: «Алена ничего не подпишет!» Мама вспылила, но всё равно ушла.
Насколько правильно мы поступили, стало ясно на приёме у нотариуса: заявили о наследстве через день пришел ответ. Оказалось, у бабушки был вклад, накопленный на мою учёбу я даже не знала об этом. Ещё важнее: по дому бабушка несколько лет назад оформила на меня дарственную! Завещание, написанное на маму, написано задолго до этого и давно аннулировано. Теперь я единственная хозяйка.
Андрей Семёнович велел крепиться: завтра идём к матери и предъявляем документы.
Разговор вышел жёстким:
Мама, у меня документы, дом мой по закону. Вы с семьёй должны освободить его.
Ах ты… мать выгоняешь? Да я такие документы видела сто раз! Вали с глаз моих!
Олег подхватил:
Сейчас так получишь, что и ходить не сможешь!
Андрей Семёнович спокойно, но твёрдо заметил:
Это уже угроза. Хотите поговорим с полицией.
Они пытались угрожать и ругаться, но через полчаса действительно приехали полицейские, разобрались, заставили маму и её мужа выехать. Я впервые за столько времени вздохнула спокойно. Павел переехал ко мне боялся, что могут прийти снова.
И, к сожалению, был прав: мама с Олегом долго терроризировали меня, требовали деньги, пытались оспаривать дарственную, но всё бесполезно. Через нотариуса мама получила часть вклада, а на дом больше не претендовала. После консультаций с юристами они уехали и больше мы не общались никогда.
Я с Пашей расписалась, следующим летом поступила на мечту филологию, а на третьем курсе родила сына. Мы живём с его родителями, они стали для меня настоящей семьёй. Я благодарна им и Паше за поддержку в самый тяжёлый момент. Теперь я знаю всё плохое уходит, если рядом есть любящие люди.
Автор: Одетта
—
—
Загадка
Домик, доставшийся мне от бабы Любы, хоть и старый, был вполне крепким и обжитым. Простоять без людей ему не дали стены не потрескались, печь не промокла, сарай не обвалился. «И хорошо, думала я. Мужика при мне нет, и не появится. Я, конечно, не из тех могучих русских женщин, что всё на себе тянут: и гвоздь забьют, и коня остановят, и избу из огня вынесут».
Я поднялась на крылечко, достала ключ из сумки, повернула скрипучий замок, толкнула тяжёлую дверь.
***
До сих пор не понимаю, почему баба Люба оставила своё жилище мне. Родственница, пусть и дальняя, была мне малознакомой. В понимании русских стариков кто их разберёт, чем сердце руководит на старости лет По моим прикидкам, бабе Любе было лет сто. По родословной то ли я внучатая племянница, то ли двоюродная внучка. Портниха она была, замечательная стряпуха.
В детстве меня к ней возили: забавная, добрая старушка, всегда всё сама, никого не обременяла просьбами или жалобами. А теперь она ушла. Покой далёкой деревни Загадка и эта неожиданная новость о наследстве повергли меня в смятение.
Когда позвонили и сказали, что умерла бабушка, я сперва даже не сразу сообразила, о ком речь. Потом шок: я главная наследница дома и двенадцати соток земли! Вот подарок, да прямо к пенсии! посмеялся мой бывший муж Михаил. А я только рукой махнула: «До пенсии мне ещё как до Москвы пешком! Мне ведь всего пятьдесят четыре, пока до шестидесяти доковыляю ещё сроки они успеют поменять! Ну что, раз дали надо принимать».
Или продать! приговаривал Михаил с прищуром.
***
И вот, как оказалось правильно, что не продали. Всего через несколько месяцев после получения дома и земли Михаил умудрился выкинуть мне номер: изменил. Так и есть хоть повзрослели, а дурь в голову лезет. Седина в бороду, бес в реброЯ стояла на крыльце, прислушивалась к тихому дыханию дома, будто он сам ждал примут ли его, полюбят ли эти стены вновь. На душе было удивительное спокойствие: словно я наконец пришла туда, где быть должна.
Я обошла кухню, погладила ладонью вытертую скатерть, открыла окошко вдохнула родной аромат свежей земли и старых яблонь. Здесь всё было просто и мудро устроено: на полочке стояли баночки с мёдом, в углу пристроились туго набитые полотняные мешки баба Люба всегда держала запас крупы, «на чёрный день».
Рассвет заглядывал в окна. Я взяла старую корзинку, вышла босиком в огород поднять упавшее яблоко, сорвать горсть укропа. Земля была прохладной, и я почувствовала, как мои корни тысячи невидимых нитей вплетаются в землю этой загадочной деревни, к далёкой старушке, что когда-то смотрела с улыбкой на моё неуклюжее детство.
Я думала: зачем мне теперь этот дом? Верно ли сделала, что приехала? Вдруг тонкий светлый голос, как эхо памяти: «Не будь к себе строга, живи для себя». Мне стало легко и радостно я знала: начну новую жизнь. Не для кого-то, не вопреки, а потому что здесь моё место, вот в этом тихом доме, на краю деревни Загадка.
Я улыбнулась: этот дом теперь мой. А главное я снова принадлежу самой себе.
