«Ты мне никто, и я не имеешь права мне указывать!» — снова бросила мне в лицо падчерица.
Пять лет назад я, Дарья, связала свою жизнь с Александром, и с тех пор мой покой в тихом городке под Новосибирском раскалывался, как лед на весенней реке. У него была дочь от прошлого брака — пятнадцатилетняя Лиза, с которой он часто виделся и помогал деньгами. Я никогда не запрещала им общаться, даже наоборот — с его бывшей, Светланой, у нас установились почти дружеские отношения. Но Лиза, с ее подростковым упрямством, стала моим личным испытанием, а ее колкие слова вроде «ты мне никто» впивались в сердце, как ржавые иглы.
Светлана — женщина разумная. Если ей нужно, чтобы Лиза погостила у нас, она всегда предупреждает заранее, спрашивает, удобно ли. Порой мы просто болтаем по телефону, словно подруги. Она не держит зла на Александра: после развода он оставил ей квартиру, купленную в браке, а свою долю переписал на Лизу. Мы с Александром и нашим трехлетним сыном, Васей, живем в моей двушке. Он кормит семью, а я сижу в декрете, полностью отдав себя ребенку. Но с появлением Лизы в нашем доме начался настоящий ураган, который я больше не в силах терпеть.
Недавно у Лизы начался бунт. Светлана вышла замуж, и ее новый муж, Денис, переехал к ним. Сначала Лиза радовалась, но вскоре начала бросаться, как дикий котенок. Когда Денис просил ее убрать тарелку, она шипела: «Ты мне не папа, не командуй!» Хотя он пытался быть добрым, дарил ей подарки, терпел её выходки, Лиза отвергала его. Она словно превратилась в маленького демона: тарелки гнили в комнате, мусор валялся под кроватью, а на любое замечание следовала грубость. В одной из ссор она заявила Денису: «Это мамина квартира, ты здесь никто!» Александр, узнав об этом, вышел из себя — ведь именно сдаваемая ими его квартира кормит всю их семью. Светлана отругала Лизу, и та, рыдая, позвонила отцу, умоляя забрать её к нам.
Я не возражала. Вася спит с нами, а в зале стоит раскладушка. Я позвонила Светлане, спросила, как она к этому относится. Она согласилась, но предупредила: «Если начнёт бузить — сразу звони». Лиза приехала с опущенной головой, но быстро освоилась и стала жить, словно в доме никого нет. Она игнорировала мои просьбы, кривилась на любые замечания. Посуда грязная, постель не заправлена, вещи раскиданы, а сама целыми днями трещит в телефон с подружками. Во мне клокотал гнев, но я сжимала зубы, думая об Александре.
В конце концов я взорвалась и попросила мужа поговорить с ней. «Она меня просто не слышит», — сказала я. Александр попробовал, но Лиза лишь отмахнулась. Когда я снова попросила убрать со стола, она выпалила: «Ты мне никто, и не смей мне указывать!» Сердце сжалось, будто в кулаке. Я едва сдержала слёзы и ответила: «Я жена твоего отца и хозяйка здесь. Ты живешь тут только потому, что я разрешила. Не смей так со мной разговаривать!» Лиза вылетела из кухни, хлопнув дверью. Ничего не изменилось — она вела себя, будто я воздух.
Я посоветовалась с Александром и позвонила Светлане. «Думала, хоть отца послушает, — вздохнула та. — Возвращайте её. У вас и без того хлопот.» Александр объявил Лизе, что везёт её обратно. Она молча собрала вещи, а затем набрала бабушку, жалуясь, что её «выгоняют отовсюду». Но свекровь, Галина Ивановна, не встала на её сторону. Как потом рассказала Светлана, Лиза надеялась, что бабушка заберёт её, но та недавно завела роман и не хотела возиться с внучкой. Теперь Лиза под строгим контролем: уборка, посуда, уроки — всё по расписанию.
Светлана меня понимает, мы с ней на одной волне. Но свекровь только подливает масла в огонь. «Бедная Лизочка! Все её бросили! У папы новая жена, у мамы — муж, никому до неё дела нет!» — причитала она. Я не выдержала: «Ну да, особенно бабушке, у которой роман важнее внучки.» Галина Ивановна бросила трубку, но мне всё равно. Главное, что Александр и Светлана на моей стороне. Лиза даже позвонила вчера, извинилась, пообещала исправиться. Но боль от её слов не уходит. Я пыталась стать ей матерью, принимала, как родную, а она снова и снова толкает меня прочь. Грудь сжимает: я хочу мира, но не знаю, как до неё достучаться. Если она снова кинет мне «ты мне никто», не уверена, что смогу сдержаться…
