Ярослава души не чаяла в своем супруге. Владимир Сергеевич оказался заботливым и внимательным мужчиной, готовым ради любимой на всё.
А вот с его роднёй ей катастрофически не повезло. Говорят, в семье не без урода. Но здесь всё было наоборот: единственным адекватным оказался сам Володя, остальные словно сошли со страниц абсурдного романа.
Свекор, Виктор Иванович, при каждой встрече ехидно замечал: «Ой, небось опять округлилась? Может, наследника носишь?» При том, что Ярослава сохраняла стройность, словно тополиная ветвь. Видимо, это был его фирменный «комплимент» — даже если бы невестушка превратилась в тростиночку, он всё равно ляпнул бы про животик.
К шуткам «про село» он питал особую страсть, сам же и ржал, доводя Ярославу до краски стыда. А его манера расхаживать по дому в застиранной майке-алкоголичке и вовсе довершала картину.
Свекровь, Ирина Андреевна, обожала поучать. Даже в том, в чём сама не смыслила. Диктовала, как красить губы («Только не эту дешёвую помаду!»), как стричь чёлку («Чтобы лоб не мозолил!»). Когда молодые переехали в новостройку на окраине Москвы, она устроила инспекцию: тыкала зонтиком в каждый угол, причитая: «Обои бы другие поклеили — эти сразу пузырятся!»
Младшая сестра Володи, Оксана, ветреная особа с двумя детьми от разных «папиков», таскала их повсюду, как живую индульгенцию. Все вокруг обязаны были уступать место, пропускать без очереди, дарить ненужный хлам. Хотя алименты и пособия лились рекой, а сама она жила на всём готовом у родителей, Оксана рыскала по «Авито» в поисках халявы. Детские коляски, мешки с одеждой, игрушки — всё копилось в квартире, превращая её в филиал свалки. «Бизнес!» — гордо заявляла она, сбывая барахло доверчивым пенсионеркам.
Дети её, Сережа и Машка, вели себя как клоны матери. В гостях рылись в шкафах, хватали конфеты горстями, а Оксана лишь хихикала: «Ну они же маленькие!»
Ярослава до сих пор содрогалась, вспоминая их визит на новоселье. «Подарок» — чайник со сколотой эмалью — мгновенно померк, когда после их ухода обнаружились разбитая ваза, следы варенья на шторах и пустая коробка от конфет.
Поэтому на свой двадцать шестой день рождения Ярослава твёрдо решила не звать родню мужа. Свекор с его «шутками», свекровь с нотациями, Оксана с попрошайничеством — нет уж, праздник не для этого.
— Володь, отметим с родителями и подругами? — робко предложила она.
— Конечно! — муж обнял её. — Столько сил в ремонт вложили — надо похвастаться.
— Только… твоих родственников не позовём. Прости.
Владимир вздохнул, кивнул. Он и сам стыдился их выходок, хоть вслух не признавался.
Но родня пронюхала. Свекровь, дозвонившись до мамы Ярославы под предлогом совета о больничном, вытянула правду.
— Вот как ваша дочь с нами обошлась! — орала она в трубку. — Мы ей дворняги, да?!
Володя, стиснув зубы, промолчал. Решил — разберемся после праздника.
Утром он подарил жене алые розы и сертификат в «Банный дворик» — знал, как она устала от свадебной суеты, ремонта и авралов на работе.
Гости собрались за столом, когда в дверь постучали.
— Торт! — обрадовалась Ярослава, но за порогом стояли они. Все.
— С праздничком! — процедила Ирина Андреевна, суя в руки гвоздику. — Мы ведь не помешаем?
Дети Оксаны, скинув кроссовки, ринулись к столу. Свекор тут же ляпнул:
— Платье-то тесновато, небось в три горла ешь?
— Полы не вымыла, гостей созвала! — завелась свекровь, тыча зонтиком в идеально начищенный паркет.
Ярослава молчала. Володя тоже. Пока Оксана, пригревшись у комода, не сунула в сумочку конверт с деньгами.
— Верни! — грохнул кулаком по столу Владимир.
— Да я хотела добавить… — залепетала сестра.
— Вон! — мужчина встал, перекрывая гул возмущения. — Пока не научитесь вести себя по-людски — ноги вашей здесь не будет!
Скандал, хлопанье дверью, тишина. День рождения испорчен, но Ярослава улыбалась сквозь слёзы. Её Володя — настоящий богатырь. Готовый ради неё даже против родни пойти.
И пусть торт теперь пришлось заказывать срочно, а на полу красовались следы от грязных кроссовок — это мелочи. Главный подарок, верность мужа, у неё уже был.
