“Ты обязан уважать мои права!” — заявил мой сын, даже не подозревая, как просто разбить материнское сердце.
В тот промозглый октябрьский вечер Анастасия, укутавшись в тёплый плед, поставила на стол тарелку с духовитыми пирожками. Кухня сразу наполнилась ароматом свежей выпечки, а за окном злился ледяной ветер. Вся семья потянулась к столу — так хотелось согреться чаем и забыть про осеннюю хмарь.
Её десятилетний сын, Ванюшка, молча уселся, взял пирожок, но почти не ел — только размазывал вилкой начинку и хмурился. В глазах у него читалась неподдельная важность, будто за день он постиг какую-то великую истину.
— Что с тобой, Ванюша? — присела рядом Анастасия. — Весь вечер ходишь, будто в зоне молчания. В школе что-то случилось?
Мальчик отложил вилку и ответил с видом прокурора:
— У нас сегодня инспектор из полиции был. Говорил, что у детей есть права, а родители их постоянно нарушают.
Анастасия удивлённо подняла бровь:
— Ну и что же он такого наговорил?
— Да всё! — важно продолжил Ваня. — Например, меня нельзя заставлять делать то, что мне не нравится. Вы с папой обязаны уважать мою личность. У меня, между прочим, есть своя личная жизнь! И я могу сам решать, как проводить время.
— Личная жизнь? — едва сдерживая улыбку, переспросила мать.
— Ага! — твёрдо кивнул сын. — Я хочу после школы в компьютер играть, а ты заставляешь уроки делать. Это нарушение моих свобод! А ещё кричишь, когда я отказываюсь от брокколи! А инспектор сказал — это психологическое давление! Ну и про ремень вообще молчу — это уголовка! Меня могут в детдом забрать, если я пожалуйсь!
Анастасия молчала. Она стояла, опираясь на стол, и смотрела на сына, будто видела его впервые. Она помнила, как он был маленьким, как плакал по ночам, как прижимался к ней в лихорадке, сколько бессонных часов она провела у его кроватки, следя за каждым вздохом. А теперь перед ней стоял “гражданин с полным пакетом прав”.
— А учительницу не боишься? — тихо спросила она. — Если она тебя после уроков оставит — тоже в полицию побежишь?
— Конечно! Это незаконное удержание! Я могу написать заявление. Пусть тоже права соблюдает!
— А если её посадят? Не жалко?
— Ну… — в голосе Вани вдруг дрогнула неуверенность. — Но… пусть не нарушает!
Анастасия вздохнула, отвернулась к раковине и стала мыть тарелки. Ваня тем временем схватил листок и что-то быстро нацарапал. Потом подбежал и торжественно вручил записку.
Корявенькими, но уверенными чернилами там было написано:
«Услуги: уборка комнаты — 50 рублей, выгул Барбоса — 30, поход в магазин — 20. Итого: 100 рублей за неделю. Плюс задолженность за прошлую — 130. Всего: 230 рублей».
Анастасия опустила взгляд. В груди стало сжиматься. Казалось, между ней и сыном выросла бетонная стена. Она села за стол, взяла другой листок и начала писать. Рука дрожала. В какой-то момент она даже фыркнула, но через секунду глаза уже блестели. Закончив, она аккуратно сложила листок и протянула сыну.
Тот развернул бумагу и прочитал:
«Услуги матери: бессонные ночи — бесценно, стирка, уборка, готовка — ежедневно, переживания — безлимит. Больницы, падения, слёзы, родительские собрания, первые шаги, первое слово. Страхи, когда ты болел. Молитвы, которые никто не слышал. Сердце, которое бьётся только для тебя. Бесплатно. Потому что люблю».
Мальчик замер. Потом вдруг бросился к матери, вцепился в неё и прошептал:
— Прости меня, мам… Я просто дурак…
Анастасия прижала его к себе, поцеловала в макушку и тихо сказала:
— Права — это важно, Ваня. Но есть вещи важнее. Быть семьёй — значит заботиться не по расписанию, а просто потому, что не можешь иначе.
В тот вечер они сидели, прижавшись друг к другу. За окном выл ветер, но в доме было тепло. Потому что главное — они снова были вместе. По-настоящему.
