«Ты меня к себе не возьмёшь?» — обиженно спросила мать. Но ответ я уже знала…
Меня зовут Светлана. Мне тридцать восемь, и пятнадцать из них я замужем за Дмитрием. У нас есть сын, уютная трёхкомнатная квартира в Москве и, казалось бы, всё для счастья. Но одна проблема остаётся нерешённой — отношения между матерью и мужем, которые уже больше десяти лет напоминают холодную войну.
Дима приехал в столицу из глухой деревни в Рязанской области. С первой попытки не поступил в университет и устроился сантехником, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Жил в общаге, работал без устали, не ныл. Потом всё же поступил, но работу не бросил — стал настоящим мастером, к нему выстраивались очереди. В университете мы и познакомились: я училась на курс старше, но между нами сразу пробежала искра.
Когда я получила диплом, мы решили расписаться. Но мать была категорически против.
«Сантехник? Ты с ума сошла! Деревенщина без гроша за душой, без жилья, без будущего!» — кричала она.
Я уговорила её пустить нас пожить в её квартире — ненадолго, пока Дима не закончит учёбу. Мать согласилась скрепя сердце, с каменным лицом. С первого дня она не принимала Димку, как бы он ни старался. За месяц он починил в квартире всё: текущие краны, плиту, даже балконную дверь, которая не закрывалась лет пять. А в ответ — ледяное молчание и колкие замечания.
«Я тебя, милок, прописывать тут не стану!» — однажды выпалила она. Дима лишь спокойно ответил: «Я и не прошу.»
Он терпел. Каждый день. Но я видела, как это его съедает. А потом я забеременела… И случилось то, чего мы боялись.
«Ты совсем рехнулась! Рожать от этого деревенского мужика?! Да я его на порог пустила только из жалости!» — завопила мать.
Дима услышал. Без слов собрал вещи. Подошёл и тихо сказал:
«Или ты со мной. Или я один. Но под одной крышей с твоей матерью я больше не останусь.»
Я ушла. Мы переехали в его крошечную комнатушку в общаге. Родился Артём. Было трудно. Но я ни о чём не жалела. Дима работал, учился, брал подработку. Через два года купили первую однушку. Потом — двушку. Сейчас живём в просторной трёшке в новом районе. Дима — главный инженер на автозаводе, зарплата приличная. А подрабатывает до сих пор — руки золотые, клиенты в очередь становятся.
Но с того дня Дима ни разу не переступил порог маминой квартиры. Не пришёл ни на один праздник, даже случайно не встретился. Он сказал чётко:
«Я её видеть не хочу. Деньги — пожалуйста. Сиделку — нанять. Но общения не будет. Твой порог — моя граница.»
Мать долго не понимала. Да и сейчас, спустя годы, ноет:
«Что, на цепь села? А если я заболею? Если сама не смогу? Ты тоже меня бросишь?»
Вернувшись домой, я осторожно спросила Димку:
«А вдруг правда… ей станет плохо?»
Он не задумался:
«Наняли бы сиделку. Ты бы навещала. Всё сделали бы достойно, но без неё в нашем доме. Мой предел — твой порог.»
Я задумалась. И поняла — он прав. Он не обязан прощать того, кто его унижал. Не обязан чинить ей трубы, если она презирала его за то, что он сантехник. Он вырос. Стал другим. А она — нет.
Недавно она снова звонила. Орала, что в ванной потоп, а я даже не попросила Димку приехать.
«Мам, — сказала я ровно, — Дима перевёл тебе пять тысяч рублей. Вызови мастера.»
Она бросила трубку. Обиделась. Но мне не жаль.
Иногда я думаю, что самый важный выбор в жизни сделала тогда, ночью, когда ушла с Димой в общагу. Выбрала семью. Выбрала человека, который не предал. Который вытянул нас с сыном из нужды, построил всё с нуля и не дал сломать себя. И я больше не позволю никому его ломать.
Пусть мать дуется. У неё были время и шанс. Она их не использовала.
