«Ты обуза, а не жена», швырнула теща в лицо всей семье, пока я слоёно наливала чай, не подозревая, что именно я погасила её долги.
«Мишенька, сынок, подай мне тот салат с креветками», крикнула Светлана Борисовна, голос её звучал, как будто сын вернулся с фронта, победив целую армию. Тонко мелодичный, но за ним скрывался приказ, от которого никто не осмеливался отступить.
Михаил, мой муж, мгновенно подпрыгнул со стула, резко оттянув его ножки, которые вопиюще скрипели о пол. Он бросился к столу, оттесняв меня от остальных гостей, словно я могла сорвать его образ преданного сына. Я слегка поправила локон, делая вид, что сосредоточенно разливаю фруктовый сок, но в душе глядела на происходящее сквозь холодный сарказм, который я давно научилась прятать в себе.
Так повторялось на каждом семейном собрании почти год. Каждый раз Михаил герой, спаситель, столп рода. А я лишь женщина, стоящая в стороне, удобный аксессуар, чья задача наливать напитки, улыбаться над нешуточными шутками и молчать, когда требуется.
Светлана Борисовна отняла миску со салатом из рук сына с такой торжественностью, будто получала награду после долгих тяжёлых переговоров. Она разместила блюдо в центре стола, будто королева, только что вознесшая себя на трон.
Настоящий мужчина, опора семьи! провозгласила она, глядя на собравшихся родственников. Не тот, кто только флиртует. На его плечах весь груз.
Я сделала вид, поправляя салфетку, чтобы скрыть мятеж в лице. «Его плечи» это мои деньги, те три миллиона рублей, которыми я тайком закрывала дыру в её убывающем бизнесе. Последний взнос заставлял руки Михаила дрожать.
Пусть думают, что это я, шепнул он потом. Так маме будет легче принять. Ты же знаешь её взгляды на кормильцу-женщину.
Я кивнула. Разве имело значение, кто получит медали, если семья спасена от позора и коллекторов? Тогда я думала, что разницы нет.
«Алёна, почему ты замерзла? У дяди Вити пустая тарелка. Положи ему мяса», ворочала меня теща, вырывая меня из мыслей. Я молча подала его блюдо, а дядя Витя, смутившись, лишь улыбнулся, ведь спорить с Светланой Борисовной было табу.
Продолжая монолог, она, будто к каждому, но в первую очередь ко мне, сказала:
Смотрю на вас, молодёжь, и поражаюсь. Мой Михаил работает без устали, как белка в колесе. И всё ради чего? Чтобы в доме был достаток, а жена ничего не недостает.
Пауза, чтобы слова проникли в умы гостей.
А где же поддержка? Когда я была в его возрасте, я работала, вела быт, уже имела детей. А сейчас? Они сидят на мужских плечах, ничего не отдают.
Я поставила тарелку перед дядей Витей, руки слегка дрожали, но я вынужденно улыбнулась. Михаил встретил мой взгляд, в глазах мелькнуло извинение, но он молчал, как и всегда.
Вечер шёл по знакомому пути: хвалы Михаилу чередовались с завуалированными упреками в мой адрес, выдаваемыми «жизненной мудростью». Я ощущала себя экспонатом под стеклом, под постоянным осмотром.
Когда настало время десерта, я пошла за тортом, а Михаил последовал за мной.
Лин, не обижайся, шепнул он, закрывая дверь. Мама просто она так счастлива за меня, что я её спас.
Я не обижаюсь, Миша, я всё понимаю, ответила я, но уже не понимала ничего. Игра «скромная жена рядом с героеммужем» начала душить меня.
Мой стартап по разработке приложений, который все считали «мелким хобби», зарабатывал втрое больше, чем зарплата начальника отдела. Я упорно скрывала доход, чтобы не вызывать зависть, чтобы мужу было удобно. Он чувствовал себя удобно, а я уже нет.
Вернувшись с тортом, Светлана Борисовна жаловалась кузине на рост цен.
Как же молодая семья может всё это откладывать? Нет шансов! Если только мужу «мозгов на плечах». А если рядом не помощник, а дыра в бюджете, всё пропало.
Я начала нарезать торт.
Откудато из кучи родственников прозвучал вопрос:
Свет, почему ваша семья не едет к морю в этом году? Михаил так трудился.
Светлана Борисовна свернула губы в шипящий взгляд, будто я отменила поездку.
И, медленно, ядовито, громко для всех:
Какое море? Он нуждается в отдыхе от вечной ноши. Ты обуза, а не жена! бросила она мне через стол. Ты только живёшь на чужие деньги.
Нож в моей руке замёрз. На мгновение наступила неловкая пауза, прерванная кашлем дяди Вити. Все глаза устремились ко мне, ожидая реакции: вспышки гнева, слёз, оскорбительного ответа.
Я медленно опустила нож на тарелку, подняла глаза к тёще и улыбнулась холодную, безмятежную.
Какой кусок хотите, Светлана Борисовна? С орехами или без?
Она не ожидала такого. Пауза, моргание.
Не дождавшись ответа, я вынесла ей самый большой и красивый кусок, поставила перед ней тарелку, а затем спокойно разливала торт остальным, как будто ничего не случилось.
Вечер быстро закончился, гости, чувствуя напряжение, исчезали один за другим. В машине Михаил включил знакомую песню.
Лин, мама перестаралась, такое случается со всеми. Ты знаешь её характер
Я знаю, ответила я, глядя в окно на проносящиеся огни города. Голос мой звучал чуждо и безжизненно.
Она не имеет в виду злобы. Просто боится за меня, что я устану.
Да, конечно, кивнула я. Беспокойства.
В его голосе не было гнева, лишь усталое раздражение от того, что снова приходится быть буфером между двумя женщинами. Он не видел оскорбления, видел лишь «черту характера» матери.
Последующие дни прошли в гнетущей тишине, мы почти не разговаривали. Я погрузилась в работу, подписала новый контракт с зарубежными инвесторами. Михаил блуждал по дому, как тень, обиженный моим молчанием.
Звонок. Конечно, от Светланы Борисовны. Михаил провёл с ней долгий разговор на кухне, затем появился в комнате, где я сидела за ноутбуком.
Лин, дело вот в чём начал он неуверенно.
Я сняла очки и посмотрела на него.
Машина мамы совсем разваливается. Представляешь, она почти попала в аварию, тормоза подвели.
Я молчала, ожидая продолжения.
Я подумал Мы можем помочь ей. Купить новую, не самую дорогую, но надёжную, чтобы не волноваться.
Он посмотрел на меня с надеждой, как тогда, когда просил меня покрыть её долги.
Мы? уточнила я, медленно закрывая ноутбук.
Да, мы. Я не справлюсь один, ты же знаешь Но вместе
Нет, Михаил, сказала я громко, чтобы он слышал каждое слово. Мы не можем.
Он замер.
Что ты имеешь в виду? Алёна, это же моя мама!
Это твоя мама. Именно поэтому ты собираешься купить ей машину на свою зарплату.
Михаил смотрел на меня, будто я говорила на чужом языке. В его глазах смешались недоумение и гнев.
Ты шутишь? Потому что она так к тебе отнеслась? Я думал, ты выше этого!
Я выше, Михаил. Так выше, что больше не позволю никому топтать меня ногами ни её, ни тебя. Банк закрыт, проект «Спасём семью» свернул.
Он бросился к балкону, размахивая телефоном, выкрикивая: «полностью сошёл с ума! изза ерунды! да, конечно, приходите!». Я стояла, ждала.
Через сорок минут в квартиру влетела Светлана Борисовна, врываясь без стука, готовая к бою. Михаил шёл за ней, как рыцарь.
Что происходит? потребовала она у входа. Алёна, зачем ты давишь моего сына? Он болен изза тебя!
Я медленно обернулась.
Здравствуйте, Светлана Борисовна. Я не давлю никого, просто отказалась купить вам новую машину.
Что?! она обернулась к Михаилу, потом к мне. Ты отказываешься помогать семье? После всего, что мой сын делает для тебя?
Тот момент, когда сцена готова, актёры на своих местах.
И что же именно твой сын делает для меня? спросила я спокойно, глядя в её глаза. Он даже не погасил ваш долг в три миллиона рублей в прошлом году.
Теща замерла, рот приоткнулся. Михаил побледнел, как лист бумаги.
О чём ты говоришь? Какие долги? Михаил всё оплатил! Он сам мне говорил! Он меня спас!
Михаил? переключила я взгляд на мужа, прижатого к стене. Михаил, расскажи маме, откуда у тебя, начальника отдела со зарплатой в сто тысяч, три миллиона? Ты грабил банк? Нашёл сокровище?
Он молчал, не в силах поднять глаза.
Я скажу, откуда, продолжила я, голос становился сильнее. Эти деньги мои. Каждая копейка.
Заработанные моим «милым хобби», как ты любишь говорить, моей ITкомпанией, которой ты приравниваешь к тривиальному занятию. Я платила за твои ошибки, спасала семью от позора, а получила клеймо «обуза».
Светлана Борисовна медленно опустилась на оттоманку в коридоре. Маска героической матери сползла, открыв смятение и стыд.
Она оглянулась от меня к сынугерою, который оказался лгуном.
Я согласилась на эту ложь ради Михаила, чтобы не ранить его гордость, чтобы он оставался вашим героем. Я думала, что делаю правильно. Ошиблась.
Я схватила сумку с ноутбуком со стула.
Итак, Светлана Борисовна. Ваш сын купит вам машину, если сможет, или вы сами. Научитесь решать проблемы без моего кошелька.
Я направилась к двери. Михаил шагнул ко мне.
Лин подожди
Нет, прервала я его на пороге. Довольно. Я была удобной для вас слишком долго. Пора радоваться себе.
Я закрыла за собой дверь. Не знала, куда иду, но впервые за долгое время чувствовала, что иду в правильном направлении.
Шесть месяцев спустя я стояла в своей новой квартире светлой, просторной, с огромными окнами, откуда открывался вид на деловой центр Москвы. Солнечный свет играл на паркетном покрытии, воздух пахнул свежей краской и кофе. Каждый элемент был моим: минималистичный диван, абстрактная картина, купленная на первой аукционной продаже.
Развод прошёл удивительно гладко. Михаил не стал спорить, будто у него вытянули спину. Он был сломлен не от моего ухода, а от разоблачения. Его тщательно построенный образ героя рассыпался в пыль.
Телефон на кухонном острове зазвонил. Сообщение от Михаила. Писал он каждую неделю: сначала гневные тирады, потом жалобы, а сейчас чтото среднее.
«Лин, я всё понимаю. Я был неправ. Может, всё же поговорим? Мама больна, постоянно плачет, давление поднимается, она винит меня и тебя. Нам без тебя плохо».
Я отложила телефон, не отвечая. Я знала, что Светлана Борисовна не болеет, а дядя Витя, единственный, кто после того вечера позвал меня, лишь иногда передавал новости.
Теща не плакала она злилась. Злость на сына, который не оправдал её надежд, на меня, осмелившуюся поднять семейную грязь, на мир, который, по её мнению, несправедлив.
Им так и не удалось купить машину. Они жили в её небольшом однокомнатном квартире, где, по словам Вити, царила мрачная атмосфера постоянных упрёков и финансовых скандалов.
Герой и его спасённая мать оказались двумя несчастными людьми, не способными позаботиться о себе, не говоря уже о друг о друге.
Он так и не понял главного. Писал, что им «трудно без меня», но не потому, что скучает по мне как по человеку, а потому, что мне не хватает их финансовой поддержки, их «невидимой силы», державшей их мир на плаву, пока они сами восхваляли себя.
Тем временем мой бизнес взлетел. Контракт с иностранными инвесторами принёс не только деньги, но и признание в узком профессиональном круге. Я наняла ещё пять разработчиков, арендовала стильный лофт для офиса. Работа дарила радость, а не тупую раздражённость.
Я больше не прятала успехи, не прикидывалась «милым хобби». Я стала владелицей процветающей компании и этим гордилась.
Вновь зазвонил звонок, на этот раз от моего заместителя.
«Алёна Игоревна, инвесторы подтвердили встречу в Китае через две недели. Хотят отпраздновать запуск лично. Бронировать билеты?».
Я посмотрела в окно, на город, раскинувшийся у моих ног, на безоблачное небо.
«Да, Кирилл, забронируйте. И подберите отель с видом на море. Пора наконецто отдохнуть».
