«Ты променяла мой праздник на… пса?!» — как гибель питомца обнажила истинную суть отношений со свекровью
С тех пор прошло уже две недели. День, который для кого-то — повод нарядиться, принимать поздравления, звать гостей… А для меня он стал днём настоящей потери. Смерть не спрашивает, удобно ли. И уж тем более — не сверяется с чужими календарями.
В тот день умирал Барсик. Наш пёс. Член семьи. Тот, кто прожил с нами восемь лет, деля и радости, и горе. Он давно болел. За неделю до этого ветеринар вынес приговор — последняя стадия рака. Мы знали, что конец близок. Но от этого не становилось легче.
А потом наступил этот день. День рождения моей свекрови — Тамары Ивановны.
Я сразу решила — не поеду. Не смогу. Не в силах оставить умирающее существо, которое смотрело на меня преданными глазами, умоляло не уходить.
Муж — Игорь — поехал один. Он сам настоял:
«Я поздравлю маму, скажу, что ты простудилась. Останься с Барсиком. Он не должен умирать в одиночестве».
Я позвонила свекрови. Произнесла поздравление. Без торта, без улыбки. Голос дрожал — веселья не получалось. Но я старалась быть вежливой. Хотя бы внешне.
Тем же вечером Барсик умер. Пока Игорь сидел за праздничным столом, слушал тосты и наблюдал, как мать разворачивает подарки, я держала его лапу. Гладила по голове. Шептала:
«Спасибо. За всё».
Я не позвонила мужу. Не хотела разрушать вечер. Он узнал, как только переступил порог. Мы долго сидели, обнявшись. Плакали. Молчали. Прощались.
Через два дня раздался звонок.
«Ну что?» — резкий голос свекрови. «Когда у тебя совесть проснётся? Ни звонка, ни извинений! Устроила мне праздник с дырой!»
«У нас умер Барсик. Нам было не до праздников…» — тихо ответила я.
«Эка невидаль — пёс! Да ещё и не породистый! Ты ради какой-то дворняги проигнорила такой важный день! Это хамство! Это неуважение! Это ты моего сына против меня настраиваешь!»
Я просто положила трубку. Потому что говорить было не о чем.
Со свекровью у меня всегда были сложные отношения. Она из тех, кто считает себя непогрешимой. Раз воспитала «такого замечательного сына» — значит, имеет право указывать всем, как жить.
Шесть лет я молчала. Терпела. Каждый её день рождения превращался для меня в каторгу. Сначала мы с мужем закупали продукты. Потом я, как прислуга, часами готовила блюда из её списка. Пекла торт. Убирала квартиру. Украшала. И всё — под её строгим надзором:
«Ты что, резала так?»
«Мясо пересушила».
«Почему салат не в хрусталь?»
А потом — вечер, где я должна улыбаться, пока внутри всё сжимается от обиды. А после — посуда, уборка, и ни единого «спасибо».
Три года назад брат Игоря женился. Его жена — Наташа — хозяйка от бога. Теперь готовка легла на неё. Но остальное — всё ещё моя забота. Уборка. Фальшивые улыбки. И бесконечный спектакль.
А в этом году я ослушалась. Выбрала быть не с ней — а с тем, кто любил меня без слов, искренне, всем сердцем. Кто нуждался во мне в последние минуты жизни. И я не жалею.
Теперь свекровь устраивает истерики. Пишет злые сообщения. Оскорбляет. Твердит Игорю, что я «отрываю его от матери». А я… я не хочу войны. Но больше не могу врать, терпеть, кланяться в ответ на унижения. Я не просила сочувствия. Лишь — молчания. Уважения. Понимания. Или хотя бы — просто оставить меня в покое.
Скажите, я и вправду эгоистка, что осталась с умирающим псом? Или всё же есть вещи важнее фальшивых застолий и чужих амбиций?
