Ты виновата в своей бедности: никто тебя не заставлял выходить замуж и заводить детей, бросила меня мама, когда я попросила помощи.
Это ты сама вляпалась в это изза того, что не имела денег. Никто не заставлял тебя жениться и рожать. эти слова моей матери отразились в ушах, когда я нуждалась в поддержке.
В двадцать лет я вышла замуж за Руи. Мы сняли крошечныйT1 в предместье Сетубала. Оба работали: он в строительстве, я в аптеке. Жили скромно, но хватало. Мечтали откопить достаточно средств на собственный дом, и тогда казалось, что всё возможно.
Через год у нас появился Тиаго, а через два Педро. Я ушла в декрет, Руи стал брать сверхурочные. Тем не менее денег не прибавлялось: всё уходило на подгузники, сухое молоко, врачей, коммуналку и, конечно, аренду, которая составила половину его дохода.
Я смотрела на сыновей и каждое утро просыпалась с тревогой: а если Руи заболеет? А если нас уволят? Что тогда делать?
Моя мама жила одна вT2, как и бабушка, обе в Лиссабоне, их гостиные были пусты. Я не просила дворца, думала лишь укромный уголок, пока дети малы и пока мы не встанем на ноги.
Я предложила маме переехать к бабушке, чтобы они жили вместе в одной квартире, а мы в другой. Нас не было бы много только я, Руи и двое малышей. Она же отказалась слушать.
Жить с мамой? фыркнула она. Ты с ума сошла? Как будто моя жизнь уже закончилась? Я всё ещё молода. А с этой старой я только нервы растрачу. Живи, где хочешь, но не мешай мне.
Я проглотила обиду и замолчала. Затем позвонила отцу. Он уже несколько лет живёт с новой женой в просторной четырёхкомнатной квартире, и я надеялась, что он примет бабушку. Ведь она его мать. Но он тоже отказал, сказав, что у него уже есть дети от второго брака и «дом уже заполнен до потолка».
В отчаянии я снова позвонила маме, заплакала, умоляла укрыть нас хотя бы на время. Тогда она в ответ плюнула в меня:
Вина в твоей бедности на твоих плечах. Никто тебя не заставлял жениться. Никто не требовал от тебя детей. Хочешь быть взрослой? Теперь ты сама плати за последствия. Решай проблемы одна.
Я ощутила, будто меня пронзил ток. Села на кухне с телефоном в руке, и мир будто рухнул. Всё это исходило от мамы, от женщины, которой я ожидала поддержки. Я лишь просила уголок, каплю сочувствия.
На следующий день мы с Руи обсуждали варианты. Единственной, кто откликнулась на наш отчаянный крик, оказалась его мать, Донна Анабела. Она живёт в деревне рядом с АлькасердуСал, в доме с садом. У неё есть свободная комната, и она с радостью приняла бы нас, даже предложив присматривать за детьми, пока мы работаем.
Но меня терзает страх. Это не город, а сельская местность нет поликлиники, нет достойной школы, даже транспорта нет. Боюсь, что переедем туда и уже никогда не вернёмся, что детям будет закрыт путь к будущему, что я откажусь от жизни.
Тем не менее выбора нет. Мама отвернулась, бабушка слишком слаба, чтобы приютить нас, а отец не считает нас своей семьёй. Теперь я стою на распутье: идти в неизвестность или принять помощь, хоть и чужую, но искреннюю.
Знаешь, что ранит сильнее всего? Не бедность и не трудности. А осознание, что самые близкие те, кто отдаляется, когда ты в нужде. И мой самый большой страх не за себя, а за детей, чтобы они никогда не почувствовали отвержения со стороны собственной бабушки.
