— Это ты сама во всём виновата, если у тебя нет денег. Никто тебя замуж не гнал и детей рожать не заставлял, — бросила мне мать в лицо, когда я пришла к ней за поддержкой.
Мне было двадцать, когда я вышла замуж за Дениса. Мы сняли маленькую однушку на краю Уфы. Оба работали: он на заводе, я в магазине. Жили скромно, но хватало. Мечтали скопить на свою квартиру, и тогда мне казалось, что всё получится.
Потом родился Артём. Через два года — Семён. Я ушла в декрет, Денис стал брать двойные смены. Но даже с его сверхурочными денег катастрофически не хватало. Всё уходило на памперсы, смеси, лекарства, квартплату и, конечно, аренду — за неё мы отдавали больше половины его зарплаты.
Я смотрела на сыновей и каждое утро сжималась от страха: вдруг Денис травмируется на работе? Вдруг хозяин выгонит нас? Что мы будем делать?
Мама жила одна в двушке в центре. Бабушка — тоже. Обе — в пустующих квартирах. Мне не надо было золотых гор, думала я. Хотя бы на время, пока дети подрастут. Пока мы не выкарабкаемся.
Я предложила маме съехаться с бабушкой — пусть живут вместе в одной квартире, а мы займём вторую. Там бы хватило места — всего лишь мы с Денисом и двое малышей. Но мама даже слушать не стала.
— С матерью жить? — фыркнула она. — Ты совсем голову потеряла? Мне ещё жить да жить! А с ней только нервы трепать. Разбирайся сама, но меня не впутывай.
Я промолчала. Потом позвонила отцу. Он давно жил с другой женщиной. У них большая четырёшка, и я надеялась, что он заберёт бабушку — ведь это его мать. Но он тоже отказался. Сказал, что у него дети от второго брака, и «квартира и так забита под завязку».
В отчаянии я снова позвонила маме. Рыдала, умоляла, хотя бы ненадолго пустить нас. И тогда она в сердцах выкрикнула:
— Сама виновата! Кто тебя заставлял замуж выходить? Кто детей рожать просил? Захотела самостоятельности — вот и расхлёбывай. Теперь сама ищи выход.
Меня будто обухом по голове ударило. Я сидела с телефоном в руке, а внутри всё переворачивалось. Это говорила моя мать. Человек, который должен быть моей опорой. Я не просила многого — просто крышу над головой, просто чуть-чуть человеческого участия.
На следующий день мы с Денисом думали, как быть. Единственная, кто отозвалась, — его мать, Галина Ивановна. Живёт в деревне под Казанью, в старом доме. Говорит, у неё есть свободная комната, и она рада нам помочь. Обещала с детьми сидеть, пока мы работаем.
Но мне страшно. Это не город. Там нет больницы, нет нормальной школы, до автобуса — три километра. Боюсь, переедем — и навсегда там останемся. Что дети вырастут без перспектив, без будущего. Что я сама сломаюсь, застряну в этой глуши.
Но выбора у нас нет. Мама отвернулась. Бабушка слишком стара, чтобы нас приютить. Отец нас за семью не считает. И вот я стою перед выбором: шагнуть в пустоту — или принять помощь, пусть и не идеальную.
Знаете, что больнее всего? Не бедность. Не тяжёлая жизнь. А то, что самые близкие по крови стали самыми чужими по сути. И я боюсь не за себя. За своих мальчишек. Чтобы они никогда не узнали, каково это — быть лишними для собственных родных.