— Ты это серьёзно? — голос у Славы дрожал, но не от изумления, а от попытки сдержать слова, которые потом пришлось бы жалеть. Он сидел на краю дивана, уставившись в коробку суши, которые они с Лидой так и не распаковали. — Ты правда взяла Porsche?
— Не просто Porsche, а Taycan. Электрический. Хоть бы модель запомнил, если уж собираешься попрекать, — отозвалась Лида, не отрывая взгляда от телефона. В ленте VK её коллега выложила фото с конференции в Цюрихе. Все в пиджаках, но с шампанским. Как обычно.
В квартире пахло васаби, раздражением и свежевымытой плиткой — Лида машинально протёрла санузел перед приходом Славы. Хотя заранее знала: не поможет.
— Зачем тебе такая тачка? — Слава вскочил и зашагал по кухне. — Ты же не гонщик. Не олицарх. Думаешь, начнут больше уважать, если будешь кататься на этом… космическом корабле?
— Ага. Именно. И ещё я смогу парковаться не у чёрта на рогах, а у нормальных зарядок. И, представляешь, не буду торчать в пробках — у Taycan есть адаптивный круиз. Это не понты, Слав. Это комфорт, безопасность и — сюрприз! — мои деньги.
— Ты слышала, что отец сказал? — прошипел Слава, будто зачитывал заученную ночами мантру.
— Увы, слух пока не отшибло, — Лида наконец отложила телефон. — Он заявил, что женщине неприлично ездить на такой машине, потому что это «вызывает нездоровые мысли у мужчин». Дословно, между прочим.
— Он просто волнуется. Человек старой школы.
— Он школы древних мумий, Слава. И ты туда же, если не выдавишь сейчас хоть каплю поддержки.
Слава открыл рот, будто хотел что-то сказать, но снова закрыл. Как будто внутри у него был телевизор «Горизонт» — звук есть, изображения нет.
— Почему нельзя было посоветоваться? Мы же семья. Я бы мог…
— Что? Посоветовать взять Solaris, как у твоей мамы? Или вообще «забить» и купить тебе дедовскую «девятку»?
Он усмехнулся без радости:
— Спасибо за доверие, конечно.
Лида вздохнула и посмотрела на него, как на табуретку с надломленной ножкой: вроде стоит, но садиться страшновато.
— Слав, у тебя хоть раз было чувство, что ты можешь делать то, что хочешь? Без оглядки на чьи-то мнения, ожидания, капризы?
— У меня зарплата не тянет на такие хотелки, если ты об этом.
— Не про деньги. Про внутреннюю свободу.
Он пожал плечами, будто эти слова вызывали у него аллергию.
— Ты же знала, какие у меня родители. В курсе была, за что берёшься.
— Я надеялась, они хотя бы меня уважать начнут. Или ты.
Тишина в комнате стала гуще, чем вчерашний плов из столовой у метро. Слава снова сел, потупился.
— Они просто считают, что ты должна быть… ну, женственнее.
— Ага. Без прав, без голоса и с вечной благодарностью за обручальное кольцо? — Лида горько усмехнулась. — Сорян, я не гарнир к борщу. Я — самостоятельный человек.
Он отвернулся. И тут, словно в театре абсурда, в дверь постучали. Слишком уверенно для курьера. Слишком тихо для соседки.
— Это мама, — выдохнул Слава, поднимаясь. — Хотела заглянуть, проведать.
— Она «случайно» мимо проходила? Или теперь у неё трекер на мой Taycan? — Лида приподняла бровь и встала, поправляя блузку.
— Просто… будь помягче, ладно?
— Я мягче геля для душа. А тебе пора перестать быть губкой.
Дверь открылась. Анна Леонидовна вошла с пакетом из «Азбуки вкуса», с видом ревизора, а не гостьи.
— Ну, здравствуйте, птенцы. Принесла полезный салатик, без химии. Вам не помешает. — Бросила взгляд на каблуки Лиды. — Ты чего такая нарядная? На бал собралась?
— Я всегда такая. Не могу позволить себе выглядеть как бабушка в халате, — спокойно ответила Лида.
— Это нам намёк? — Анна Леонидовна нахмурилась.
— Просто абстракция. Но если примеряете — значит, в тему.
— Славочка, ты ей такое позволяешь? — свекровь развернулась к сыну, игнорируя Лиду как сломанный принтер.
— Он мне не цензор. И не переводчик с русского на семейный, — Лида прошла мимо, забирая суши. — Вам чаю? Или сразу к обсуждению моей «неприличной» машины?
— А ты сама всё понимаешь, умница, — улыбнулась Анна Леонидовна. — Нам с Михаилом Ивановичем такая нужнее — на дачу ездить, по делам. А тебе зачем? Для понтов?
— Ага. И для мести. Вам. — Лида сказала это тихо, ровно. Как врач, констатирующий перитонит.
Пауза. Даже Слава, кажется, осознал, что произошло что-то серьёзное. Лида положила суши обратно.
— Извините, но у меня кончились силы притворяться, что это нормально.
— Что — «это»? — не поняла свекровь.
— Всё. Ваши визиты как проверки. Молчание Славы. Указания, как мне жить, тратить деньги, выглядеть. Всё.
Она сняла каблуки, будто сбрасывая доспехи, и ушла в спальню. Слава застыл с открытым ртом, а Анна Леонидовна повернулась к нему с зарождающейся злостью.
— Она меня унижает, а ты рот открыл! Так жить нельзя!
— Так и не будем, — раздался голос Лиды из-за двери. Спокойный, но с лезвием внутри.
Лида проснулась от грохота, будто в доме обрушилась стена. Это Слава шарил по шкафу — искал ПТС.
— Ты серьёзно? — голос её хрипел, как у курильщика со стажем. Вчерашний скандал осел в связках.
— Где документы? — Слава даже не взглянул на неё. На нём были те самые растянутые треники, в которых он чинил роутер или варил гречку.
— Там же, где твоя самостоятельность. Где-то глубоко, под слоем страха перед мамой, — Лида прошла мимо, демонстративно не интересуясь его поисками. — Не найдёшь. Документы у юриста. Машина только на меня. Без передач, без доверенностей. Без твоего папы.
— Ты не имеешь права! МыОна стояла у окна, глядя на серебристый силуэт машины во дворе, и вдруг осознала, что настоящая свобода пахнет не кожей салона, а тишиной, которая остаётся после хлопнувшей двери.
