— Ты серьёзно? — голос Артёма дрогнул, но не от удивления, а от попытки сдержать слова, о которых потом пожалеешь. Он сидел на краю дивана, уставившись в контейнер с роллами, которые они с Ольгой так и не тронули. — Ты правда купила себе Porsche?
— Не Porsche, а Taycan. Электрический. Хоть название выучи, если уж собрался попрекать, — отозвалась Ольга, даже не отрывая глаз от телефона. В ленте «ВКонтакте» её коллега выложил фото с конференции в Сочи. Все в пиджаках, но с бокалами шампанского. Как обычно.
В квартире пахло васаби, раздражением и свежевымытым санузлом — Ольга машинально протёрла плитку перед приездом Артёма. Хотя заранее знала: бесполезно.
— Я просто не понимаю, зачем тебе такая тачка? — Артём вскочил и зашагал по кухне. — Ты же не гонщик. Не олигарх. Думаешь, тебя начнут больше уважать, если будешь кататься на этом… космическом корабле?
— Да. Именно. И ещё я смогу парковаться не у чёрта на рогах, а на нормальных местах с зарядкой. И, вообрази, не буду стоять в пробках, потому что у Taycan есть адаптивный круиз. Это не понты, Артём. Это комфорт, безопасность и — сюрприз! — мои деньги.
— Ты слышала, что сказал отец? — с нажимом произнёс Артём, будто заученную фразу.
— К сожалению, слух у меня пока в порядке. — Ольга наконец отложила телефон. — Он заявил, что женщине неприлично иметь такую машину, потому что это «вызывает нездоровые мысли у мужчин». Дословно, кстати.
— Он просто переживает. Человек старой школы.
— Он человек каменного века, Артём. И ты туда же, если сейчас не скажешь хоть что-то похожее на поддержку.
Артём открыл рот, но тут же закрыл. Будто внутри него сломался телевизор — звук есть, а картинки нет.
— Почему нельзя было обсудить со мной? Мы же семья. Я бы мог…
— Что? Посоветовать взять KIA Rio, как у твоей мамы? Или сразу подсунуть «дедушкину» десятку?
Он усмехнулся без радости:
— Спасибо за доверие.
Ольга вздохнула и посмотрела на него, как на табуретку с треснувшей ножкой: вроде стоит, но садиться страшно.
— Артём, у тебя бывало чувство, что ты можешь делать то, что хочешь? Без оглядки на чьё-то мнение?
— У меня доход не такой, как у тебя, если ты об этом.
— Не про деньги. Про свободу.
Он пожал плечами, будто эти слова вызывают у него аллергию.
— Ты же знала, какие у меня родители. Ты знала, на что идёшь.
— Я надеялась, они хотя бы меня уважать начнут. Или ты.
Молчание стало гуще, чем вчерашний плов из столовой у метро. Артём снова сел, потупив взгляд.
— Они просто считают, что ты должна быть… ну, мягче.
— Ага. Без прав, без мнения и с вечной благодарностью за кольцо? — Ольга горько усмехнулась. — Извини, я не гарнир к борщу. Я самостоятельный человек.
Он отвернулся. И в этот момент, словно в театре абсурда, в дверь постучали. Слишком уверенно для курьера. Слишком тихо для соседки.
— Это мама, — выдохнул Артём. — Хотела заглянуть, посмотреть, как мы живём.
— Она «случайно» рядом оказалась? Или у неё трекер на мою машину? — Ольга приподняла бровь и встала, поправляя блузку.
— Просто… будь помягче, ладно?
— Я и так как детский крем. А тебе пора перестать быть тряпкой.
Дверь открылась. Вера Сергеевна вошла с пакетом из «Азбуки Вкуса», с видом ревизора.
— Здравствуйте, голубчики. Принесла вам полезный супчик, без всякой химии. — Бросила взгляд на Ольгу, скользнув глазами по её каблукам. — А ты чего такая нарядная? На бал собираешься?
— Я всегда такая. Не могу позволить себе выглядеть, как бабушка на лавочке, — спокойно ответила Ольга.
— Ты это о ком? — Вера Сергеевна нахмурилась.
— Об абстрактном образе. Но если примеряешь — значит, твой размер.
— Артём, ты позволишь ей так разговаривать? — свекровь повернулась к сыну, игнорируя Ольгу, как сломанный принтер.
— Он мне не цензор. И не переводчик с русского на семейный, — Ольга прошла мимо, забирая роллы. — Чай будете? Или сразу перейдём к обсуждению моей «нескромной» машины?
— Ах, ты сама всё понимаешь, — фальшиво улыбнулась Вера Сергеевна. — Нам с Николаем Ивановичем такая машина нужнее. На дачу ездим. А тебе зачем? Для понтов?
— Да. И для мести. Вам. — Ольга произнесла это тихо, словно врач, констатирующий перитонит.
Пауза. Даже Артём понял: что-то сломалось.
— Извините, у меня больше нет сил притворяться, что это нормально.
— Что — «это»? — не поняла свекровь.
— Всё. Ваши проверки. Молчание Артёма. Указания, как мне жить. Я устала.
Она сняла каблуки, будто сбрасывая доспехи, и ушла в спальню. Артём застыл с открытым ртом, а Вера Сергеевна повернулась к нему с нарастающей злостью.
— Она меня унижает, а ты стоишь как пень! Так жить нельзя!
— Так и не будем, — раздался голос Ольги из-за двери. Твёрдый, как лезвие.
Через три дня в подъезде появились Николай Иванович и Вера Сергеевна. С рулеткой и блокнотом. Официально — «проверить, как ремонт идёт». Неофициально — оценить «потери».
— Это и Артёма квартира тоже, — заявил Николай Иванович.
— Пока. Но скоро — нет. Всё по закону, — ответила Ольга.
— Да кому ты нужна без машины да работы?
— Спасибо, сохраню эту цитату. Для мотивации.
И тут Вера Сергеевна неожиданно расплакалась.
— Мы хотели, чтобы сын был счастлив… — прошептала она. — А он звонит, плачет. Говорит, ты его сломала.
— Нет, — Ольга покачала головой. — Я просто отказалась исчезнуть.
И закрыла дверь.
Через месяц Ольга стояла в новом офисе. ПанорамныеИ когда её новый красный Taycan сверкнул на солнце, она поняла, что свобода пахнет не васаби и не свежевымытой плиткой, а бензином и дальними дорогами, которые теперь принадлежали только ей.
