«Ты променяла мой праздник на… пса?!» — как гибель питомца раскрыла правду об отношениях со свекровью
Прошло две недели с того дня. Для кого-то он стал поводом надеть лучший наряд, услышать поздравления, собрать близких… А для меня превратился в день настоящей утраты. Смерть не спрашивает, удобно ли нам. И уж тем более — не сверяется с чужими праздниками.
В тот день умирал Барс. Наш пёс. Часть семьи. Тот, кто прожил с нами восемь лет, деля и радости, и печали. Он тяжело болел. За неделю до этого ветеринар вынес приговор — последняя стадия рака. Мы знали, что конец близок. Но от этого не становилось легче.
А потом настал тот самый день. День рождения моей свекрови — Валентины Петровны.
Я сразу решила — не поеду. Не смогу. Не в силах бросить умирающее существо, которое смотрело на меня преданными глазами, умоляло остаться.
Муж — Игорь — поехал один. Он сам настоял:
— Я поздравлю маму, скажу, что ты простудилась. Ты побудь с Барсом. Он не должен уходить один.
Я позвонила свекрови. Поздравила. Только словами. Без торта, без улыбки. Голос дрожал — но я старалась быть вежливой. Хотя бы внешне.
Вечером Барс умер. Пока Игорь сидел за праздничным столом, слушал тосты и наблюдал, как мать разворачивает подарки, я держала в руках его лапу. Гладила по шерсти. Шептала:
— Спасибо. За всё.
Я не стала звонить мужу. Не хотела разрушать вечер. Он понял всё, едва переступил порог. Мы долго сидели, обнявшись. Плакали. Молчали. Прощались.
Через два дня раздался звонок.
— Ну? — резкий голос Валентины Петровны. — Жду, когда совесть проснётся! Ни звонка, ни извинений! Устроила мне праздник с дыркой!
— У нас умер Барс… Нам было не до праздников, — тихо ответила я.
— Подумаешь, собака! Даже не породистый! Ты ради какой-то дворняги променяла важнейший день! Это хамство! Это ты мужа против меня настраиваешь!
Я просто положила трубку. Говорить было не о чем.
Свекровь у меня всегда считала себя безусловно правой. Раз воспитала «идеального» сына — значит, может указывать всем, как жить.
Шесть лет я терпела. Каждый её день рождения становился пыткой. Сначала мы с Игорем закупали продукты. Потом я, как прислуга, часами готовила блюда из её списка. Пекла торт. Убиралась. Украшала квартиру. И всё — под её контролем:
— Лук нарезан не так.
— Рыба пересолена.
— Почему салат в обычной миске, а не в хрустале?
А потом — вечер, где я улыбалась, стиснув зубы. Потом — гора грязной посуды, уборка, и ни единого «спасибо».
Три года назад брат Игоря женился. Его жена — отличная хозяйка. Теперь готовка легла на неё. Но остальное — всё моё. Уборка. Фальшивые улыбки. Бесконечный спектакль.
А в этом году я осмелилась выбрать иное. Осталась не с ней — а с тем, кто любил меня без слов, искренне. Кому я была нужна в последние минуты. И я не жалею.
Теперь свекровь устраивает истерики. Пишет гадости. Называет меня эгоисткой. Шепчет Игорю, что я «отрываю его от матери». А я… не хочу воевать. Но и лгать, терпеть, кланяться в ответ на унижения — больше не могу. Я не ждала сочувствия. Лишь — молчания. Уважения. Хотя бы — невмешательства.
Скажите — разве я поступила эгоистично, оставшись с умирающим другом? Или есть вещи важнее показных застолий и чужих амбиций?
