— Лидочка, да нет у меня денег! Последние вчера отдала Машане! Ты же знаешь, у неё маленький ребёнок! Совсем расстроенная, Татьяна Ивановна положила трубку.
Она даже не хотела вспоминать, что наговорила ей дочь.
— Ну почему так? Троих детей подняли с мрачным, всё для них старалось. Все с высшим, да при хороших местах. А вот покой и забота на старости лет — мимо.
— Василий, что ж ты так рано ушёл, легче с тобой было! — мысленно обратилась она к покойному мужу.
Сердце сжало, рука сама потянулась за таблетками: — Осталось всего две капсулы. Если станет хуже — нечем будет помочь. В аптеку надо идти.
Татьяна Ивановна попыталась встать, но тут же опустилась обратно в кресло — голова кружалась ужасно.
— Ничего, сейчас таблетка подействует.
Но время шло, а легче не становилось.
Она набрала номер младшей дочери:
— Машаня… — успела только прошептать.
— Мам, я на совещании, потом позвоню!
Попробовала дозвониться с сыну:
— Сынок, мне плохо. Таблетки кончились. Может, после работы…
Сын даже не дослушал:
— Ты что, врач? Вызывай скорую, не тяни!
Татьяна Ивановна вздохнула. — Ну да, он прав. Если через полчаса не отпустит — придётся звонить.
Она откинулась в кресле, закрыла глаза. Для успокаивающих считала до ста.
И вдруг — звон. Телефон.
— А-лло… — с трудом прошептала она.
— Танюш, здорово! Это Серёжа! Как ты там? Вспомнил о тебе, вот и звоню!
— Серёжа, мне плохо…
— Я уже бегу! Дверь откроешь?
— Она у меня… давно не закрывается…
Телефон выпанил у неё из рук. Поднять не было сил.
— Ну и ладно.
Перед глазами поплыли кадры молодости: вот она, первокурсница экономического. А вот два старых ухажёра, курсанты, с шариками в руках.
— Забавно, — подумала тогда Танюша, — такие здоровые, а с шариками!
Ах да! Это же День Победа! Народ гулял! Она — между Серёжей и Василием.
Вызрала Василия. Он был бойчее, разговорчивее, а Серёжа — тихий, стеснительный.
Потом судьба разбросала: они с Василием — в Подмосковье, Серёжу — в Германию.
Потом встретились снова уже в родном городе, когда обожа в отставку ушли. Серёжа так и всё одиночку, без семьи, без детей.
Спрашивали — почему?
Они лишь отмахивался:
— В картах мне везёт, да в любви — никак!
Татьяна Ивановна услышала голоса, шорохи. С трудом открыла глаза:
— Серёжа…
Рядом с ним — врач.
— Всё встарании, ей теперь легче. Вы её муж?
— Да, именно!
Врач что-то объяснял Серёже.
Она так и сила, держа его за руку, пока не стало легче.
— Спасибо, Серёжа… Сейчас отпустило.
— Отлично! На, выпей чаю с лимоном.
Серёжа не уйти. Гремел на кухне, ухаживал. И, хотя ей было уже намного лучше, боялся оставить одну.
— Танюш, а ведь я тебя всю жизнь любил. Потому и не женился.
— Эх, Серёжа… Мы с Василием всё хорошо устроили. Я его уважала, он меня тоже. Ты же в молодости молчал. Но теперь поздно.
— Ага, а давай оставшиеся годы проживём счастливо! Сколько Бог даст!
Она положила голову ему на плечо, взяла его за ухо:
— Давай! — и рассмеялась.
Через неделю наконец перезвонила дочь Маша:
— Мам, там ты звонила, я не смогла ответить, потом забегалась, забыла…
— Ах, ничего, уже всё в порядке. Кстати, хочу предупредить — я замуж выхожу!
В трубке — молчание. Тишину разрезал только резкий вдох.
— Мать, ты в уме? Тебе уже давно место на погосте, а ты замуж собралась?! Кто этот смельчак?!
Татьяна Ивановна сжалась. Слззы навернулись. Но спокойно ответила:
— Это моё дело! — и положила трубку.
Повернулась к Сергеowi: — Ну всё, сегодня все трое примчатся. Готовимся отбиваться!
— Прорвёмся! — рассмеялся Сергей.
Вечером у порога стояли все: Артём, Лидочка и Машаня.
— Ну, мам, представляй нам своего жёлхача! — ехидно начал Артём.
— Да вы ж его знаете, — вышел Сергей. — Я Танюшэ с молодости люблю. Как увидел её на той неделе — понял, терять нельзя. Предложил руку и сердце — её согласие.
— Да вы, дед, совсем того? Какая любовь в вашем возрасте?! — завизжала Лида.
— Наш возраст? — спокойно переспросил Сергей. — Нам даже до восьмидесяти далёко. И мать ваша до сих пор красавица!
— Квартиру, значит, на старости лет отжать решил? — юридическим тоном вступила Маша.
— Дети, при чём тут квартира?! У вас свои жилплощади есть!
— Ну уж нет, тут и наша доля! — поддакнула Маша.
— Мне не надо! У меня всё есть! — рявкнул Сергей. — А вот хамить матери перестань!
— Да кто ты такой, хрысь?! — Артём наступил.
Но Сергей не сдвинулся. Только вытянулся во фронтовую стойку.
— Я теперь глава семьи. Хотил вы или нет.
— А мы её дети! — взвизгнула Лида.
— Завтра же её в психушку! — поддержала Маша.
— Не выйдет! Собирайся, Танюш, уходим!
Они шли по улице, держась за руки. Даже не обглянулись. Им было плевать. Они счастливы.
А дети стояли и не понимали: какая может быть любовь в семьдесят лет.
