Меня зовут Ирина, мне 42 года. У меня есть сын — Дмитрий. Ему недавно исполнилось шестнадцать. И хотя я всегда старалась быть для него хорошей матерью, сейчас он отказывается даже разговаривать. Считает меня предательницей, бросившей семью. Всё из-за того, что я ушла от его отца — и с тех пор в его глазах я стала чужой.
С Сергеем мы прожили вместе четырнадцать лет. Всё начиналось обычно: любовь, свадьба, рождение сына, общие планы. Но постепенно чувства исчезли, остались лишь обязанности. Мы стали чужими. Жили как соседи: он — в своей вселенной, я — в своей. Ни поддержки, ни душевных разговоров. Дом превратился в тихое поле битвы, где каждое слово резало больнее лезвия.
Когда я встретила Алексея, не планировала изменять. Просто впервые за годы почувствовала, что меня видят, слышат, ценят. Он стал лучом света в моей тьме. И я решилась уйти. Не сбежать, а освободиться — дать шанс всем начать жизнь заново.
Но реальность оказалась безжалостной.
Сергей взорвался гневом. И, конечно, использовал главное оружие — Дмитрия. Он запретил забирать сына, а когда я попыталась поговорить, услышала:
— Я остаюсь с папой. Он настоящий. А ты — предатель.
Забрать силой я не могла. Не имела права. Оставалось надеяться, что со временем он поймёт.
Я исправно переводила деньги каждый месяц. Иногда — вдвое больше. Покупала вещи, помогала с лечением. Сергей вскоре уволился и перестал работать. Сначала говорил, что ищет призвание. Потом — что болеет. А сам жил на мои переводы. И внушал сыну, что мать их бросила, что я скупилась на копейки, пока они еле сводили концы с концами.
А в соцсетях я видела, как отец баловал Дмитрия: дорогие кроссовки, гаджеты, рестораны, путешествия. Сначала радовалась — пусть у ребёнка всё будет. Но позже поняла: Сергей просто манипулировал мной и деньгами.
Алексей, мой нынешний муж, предложил иное:
— Ира, ты не должна содержать здорового мужчину. Эти средства можно копить на счёт Дмитрия — на учёбу, квартиру. А не тратить на то, чтобы его отец бездельничал, а ты надрывалась.
Долго сомневалась. Но решилась. Позвонила Сергею и сказала, что прекращаю переводы на его карту. Что пора ему взять ответственность. Что открыла вклад на имя сына — все деньги теперь пойдут туда.
Ответ был ожидаем: угрозы, оскорбления. Сергей кричал, что подаст на алименты. Но юридически он проиграл — у него не было официальной работы годами, а я переводила деньги добровольно.
Даже зная, что права, чувствовала себя побеждённой. Хуже всего — не ссоры, а взгляд сына. Ледяной, как февральский ветер.
— Ты нас бросила. И даже денег пожалела, — прозвучало в трубке.
Пыталась объяснить, что не отвернулась. Что всё для него. Но Дмитрий уже не слушал. Сделал выбор. Выбрал отца. Или иллюзию, которую тот создал.
Теперь живу с мыслью, что родной сын видит во мне чужую. Каждый вечер спрашиваю себя: был ли другой путь? Стоило ли уходить, если всё так закончилось?
Но знаю: это была борьба за свою жизнь. И сейчас не сдаюсь. Я всё ещё его мать. Всё ещё люблю. Всё ещё верю, что однажды он узнает правду. Не мою — ту, что сама пробьётся к его сердцу. Когда повзрослеет. Когда увидит, как всё было.
Не жду благодарности. Просто надеюсь, что он снова назовёт меня «мамой». Без гнева. Без упрёка. С тем теплом, которое когда-то потерялось.
