В сентябре к нам в класс пришла новая девочка — Оля. Худенькая, будто тростиночка, казалось, дунь посильнее — и сломается. Вечно куталась в тёплую кофту, из-под которой торчали острые, как крылья стрекозы, плечи. Жиденькие белокурые волосы заплетены в тоненькие косички с бантами — розовыми, как у первоклашки. Большие серые глаза на бледном личике смотрели то ли грустно, то ли удивлённо — как у сказочной феи, случайно попавшей в мир людей.
Высокий, крепкий Мишка, наш местный богатырь, сразу проникся. Решил, что будет её защищать — ну, как в старых романах, где рыцари спасают принцесс. А девочки скривились:
— Ну и мушка, а туда же… Мишку себе прихватила. На что она вообще годится? Стоит чихнуть — и улетит!
В столовую Оля не ходила. Говорила, от запаха котлет её воротит. Вместо этого таскала с собой огромное яблоко — и за всю перемену еле-еле откусывала кусочек, будто кролик жуёт. Остальное — в урну. Девчонки фыркали: «Ну, царевна, конечно!» А Мишка, проглотив свой обед за две секунды, уже мчался к ней — охранять.
Домой провожал, портфель нёс. И ни один пацан даже пикнуть не смел — Мишка хоть и добрый, но если что, вмажет так, что мало не покажется. Вскоре все привыкли: где Оля, там и Мишка рядом — как тень.
После школы Мишка, вопреки воле родителей, не поехал в Москву учиться. Забил на институт — лишь бы с Олей не расставаться. Отутюжил семейный скандал и поступил в местный техникум. Олины родители его обожали и спокойно отпускали дочь с ним гулять. Сама Оля училась неплохо, но экзамены сдавала еле-еле — то в обморок упадёт, то сердце прихватит. О карьере учёной речи не шло.
Оля была поздним ребёнком, и родители дрожали над ней, как над фарфоровой куклой. Хотя болела она редко — просто выглядела хрупкой, будто вот-вот рассыплется.
На семейном совете порешили: главное для девушки — не диплом, а хороший муж. Ну а с этим-то как раз всё окей! Мишка — золото. Мама Оли (работала врачом) устроила её регистратором в поликлинику — сиди себе, бумажки перебирай, звонки отвечай.
А вот Мишкины родители Олю не жаловали. Мечтали о крепкой невестке — чтоб и борщ варила, и детей рожала стайками. А тут…
— Да ты посмотри на неё! — шипела мать. — Ну что она сможет? Даже ребёнка, поди, не выносит!
Но Мишка не слушал. Ему нравилось быть её защитником. Нравилось, что она не такая, как все. Нравилось, как смотрела на него своими большими глазами — будто он супергерой. А родители так достали нытьём про «несчастную судьбу», что он в итоге… сделал ей предложение.
Олины предки чуть не прослезились от счастья — дочь пристроена, можно спокойно умирать. Правда, Олечка домоводство не шибко удавалось — ну так молодые после свадьбы поселились у них. Квартира просторнее, да и помочь всегда готовы.
Мишкины родители лишь вздохнули: «Хоть сыт будет».
Жили тихо, без скандалов — да и не из-за чего было ругаться. Когда Оля забеременела, все ахнули:
— Да как?!
Животик даже перед родами был крошечный. Да и страстей между ними никто не замечал — спят, как два ангела, ни звука.
Беременную Олю вообще на руки носили — чтоб не упала, не дай бог. Мишку даже переселили на диван — мало ли что. Тот злился, но терпел. Потом и вовсе стал ночевать у родителей.
А там… познакомился со Светкой — пышногрудой, горячей, с ногами от ушей. Оба вспыхнули, как спичка о коробок. Целовались так, будто воздух друг у друга высасывали.
Родители ворчали:
— Жена-то тебе сейчас как раз нужна!
Но Оля не паниковала. Сидела на балконе, читала книги, слушала, как малыш в животе колобродит. Видимо, наследник унаследовал папин темперамент — родился раньше срока, но крепенький, шустрый, вылитый Мишка.
Сам Мишка в это время валялся со Светкой. О рождении сына узнал только на следующий день. Примчался в больницу, стоял под окнами, глядел на Олю — ещё более бледную, ещё более хрупкую.
Домой везли ребёнка на его руках — Оля еле шла. Но вот чудо — молока у неё было хоть залейся! Малыш за месяц превратился в бутуза с ручками-ножками, как у медвежонка.
Все заботы взяли на себя бабушки-дедушки. Оле доверяли только гулять с коляской. Она смотрела на сына и не верила: «Неужели это я его родила? Весь в папу…»
Сначала Мишка носился с работы домой. Потом… снова к Светке. Но ночевал всегда с женой.
Родители лишь качали головами:
— Ну что поделать… Оля — не его уровень. Рано или поздно одумается.
А Светка истерила:
— Ну что тебе в этой доске? Ни тебе страсти, ни хозяйки! Разводись!
Мишка устал. Оля же не скандалила — встречала с улыбкой, рассказывала про успехи сына. А как он брал малыша на руки — сердце таяло. Но и Светку бросить не получалось…
Однажды после ссоры он не пришёл к ней три дня. А когда явился — соседка протянула письмо: «Всё, нашла другого. Не ищи».
Мишка впервые напился в хлам. Доплёлся до родителей, рухнул у порога. Очнулся — и назад, к Оле. Та не спрашивала, не упрекала. Рада была, что муж теперь всегда дома. А сын Колька так и висел на нём — катался на спине, смеялся.
Время шло. Колька вырос — высокий, крепкий, вылитый отец. Оля рядом с ними казалась ещё более хрупкой.
— Ну за что ей такое счастье? — вздыхали соседки. — Мужик — кремень, сын — золото. А наша Машка за алкаша замужем…
Потом умерли её родители, потом — Мишкины. Колька женился, уехал в город. Остались они с Мишкой вдвоём в пустой квартире.
С годами Мишка обрюзг, сердце пошаливало. Оля же оставалась всё той же тростиночкой — время будто её не брало.
Когда после инфаркта Мишка лежал в больнице, она каждый день приносила ему бульон и сокиИ однажды утром он не проснулся, а Оля, как всегда, сидела у его кровати, держала его руку и тихо шептала: «Спи, мой богатырь, я скоро приду».
