Съезжай на свою «территорию», прошептал Виталий, когда они сидели за столом в крошечной кухне их московской квартиры. Слово «территория» звучало в этом ночном сне, будто отголосок детской игры в прятки.
Алина, садись, его голос прозвучал, как эхо в пустом коридоре.
Алина выключила газовую плиту, её пальцы медленно вращались, словно часы, отступая от реальности.
Что случилось? её голос дрожал, будто листок под ветром.
Виталий не осмеливался смотреть ей в глаза; стыд стелился, как туман над Москвой.
Я ухожу. У меня другая женщина Лада. Мы работаем вместе. Это не просто интрижка, Алина. Это настоящая любовь. Я больше не могу лгать ни тебе, ни себе.
Алина приняла известие, словно холодный дождь, без криков, без разбивания посуды, без умолений. Она лишь кивнула, приняв его решение.
Сложным оставалось лишь одно: Виталий захотел, чтобы она забрала детей дочь от первого брака и их общего сына и съехала на «свою территорию».
Где же ты собираешь личную жизнь устраивать? шептал он в полутуске, будто вопрос к незримой стене.
Этой ночью Алина не сомкнула глаз. Она считала каждый метр их семнадцатиметровой комнаты, каждый рубль своей зарплаты бухгалтера, которой и сейчас едва хватало.
Как жить? думала она, вглядевшись в потолок, где звёзды мерцали в виде лампочек.
Почему я должна стать жертвой? Почему я должна ломать себя и детей ради твоего комфорта и новой любви? вопросила она себя, пока в сумерках танцевали тени.
Утром она сказала Виталию:
Хорошо, я согласна съехать.
Он улыбнулся, будто увидел рассвет над Невой.
Ну вот и умница. Я знал, что ты со мной разумная женщина, и
Есть одно условие, прервала её Алина.
Какое? насторожился он.
Ты полюбил другую, я не против. Сердцу не прикажешь. Квартиру делить я не буду, хотя по закону имею право на половину. Оставь её себе.
Правда? воскликнул Виталий, как ребёнок, получивший сладкую вату.
Правда. Я и Олеся переедем в мою студию, нам будет тесно, но достаточно. Сделаем перестановку, купим двухъярусную кровать, как в детском лагере.
А Тимошка? спросил Виталий, моргая, будто пытаясь разглядеть сонный образ.
Алина посмотрела в него прямо в глаза.
Сын останется с тобой.
Что? С со мной? он хихикнул, как будто слышал шутку. Он же маленький! Ему мама нужна!
У родителей в России равные права и обязанности, Виталий, повторяла Алина, её голос звучал, как звон колокольчика. Ты отец. Ты просил меня родить его, помнишь?
«Наследника хочу, сынок, в футбол будем играть», шепнул он в памяти, пока её смех эхом разносился по коридору.
Я буду платить алименты, как требует закон, и забирать его по выходным, по возможности.
Ты ты не можешь так! закричал он, как будто в его груди горел огонь. Ты же мать! Как мать бросит ребёнка?
Я не бросаю, я оставляю его родному отцу, в просторной квартире рядом с детским садом. Почему я должна тащить его в тесноту, менять ему сад, лишать комфорта? Ты сам сказал, условия не идеальны. Пусть живёт в лучших условиях, с тобой и Ладой.
У меня работа! вопил он. Кто будет его в сад водить, кто забирать, кто кормить?
У меня тоже работа, ответила Алина спокойно, как будто обсуждала погоду. И я тоже занята. Я справлялась четыре года, теперь твоя очередь. Мальчику нужно мужское воспитание, ты же говорил, что я его слишком балую.
Виталий схватился за голову, бегая по спальне, словно в круге.
Это бред! Это какойто сюр! Лада не согласится! Ей двадцать пять, зачем ей чужой ребёнок?
А это уже твои проблемы, дорогой, сказала Алина, скрестив руки. Ты глава семьи, решай.
Двойные стандарты меня утомили. Хочешь новую жизнь бери ответственность.
Сбор вещей занял два дня. Виталий ходил, как будто погружённый в воду, то жалел, то угрожал, то умолял совесть.
Алина, подумай, что люди скажут! шипел он, когда она укладывала Олю в коробки. Твои родители, мои родители
Пусть говорят, отвечала она, заклеивая коробку скотчем. Мне всё равно. Я не потяну двоих на одной зарплате и в одной комнате.
Сама тяжёлая была беседа с мамой, которая трижды звонила за вечер, плача в трубку.
Доченька, как так оставить Тимошку отцу? Он же
Мам, вы в другом городе. Чем поможете? Деньги пришлёте?
У вас пенсия кошкины слёзы.
Я всё решила. Виталий отец. Пусть будет отцом не только на словах.
В день отъезда Тимошка бегал по квартире, будто играя в прятки. Алина села перед ним на корточки, поправила шапку, сердце разрывалось, но она знала: если ослабнет, Виталий сядет ей на шею и свесит ножки.
Сынок, сказала она, глядя в ясные детские глаза. Мама с Олей поживут в другом месте. Ты пока будешь с папой, играть, гулять. Папа тебя очень любит.
А ты придёшь? спросил Тимошка, прижимая к груди плюшевого зайца.
Обязательно. В субботу приду, съедим мороженое в парке. Слушайся папу.
Алина встала, взяла сумку. Оля уже ждала у двери, мрачная, с наушниками на шее. Она всё понимала и поддерживала мать, хотя и молчала.
Виталий стоял в коридоре, бледный, как стенка.
Ты серьёзно уйдёшь? спросил он.
Ключи на тумбочке, бросила она. Списки лекарств на холодильнике, у него горло слегка красное, полоскать надо.
В саду собрание в четверг, не забудь.
И ушла.
Первая неделя без неё бросила Виталия в пропасть. Утро начиналось не с кофе и поцелуя Лады, а криком: «Папа, я хочу есть!» Овсянка пригорала, молоко убегало, он ломал голову, где искать исчезающие колготки.
Тимошка отказывался есть, плевался, требовал мультики.
Ешь, кому сказал! орал он, опаздывая на работу.
Он хватался за ремень, бросал его, суетил шоколадку, лишь бы ребёнок замолчал. В саду на него смотрели косо, воспитательница делала замечания:
Папа, почему ребёнок в грязной футболке?
Папа, вы забыли сменку.
Папа, нужны деньги на шторы.
На работе всё валилось из рук, начальник дважды вызывал его к ковер, намекая, что личная жизнь не должна мешать труду.
Вечером он снова собирал игрушки, а Тимошка разбрасывал их по всему полу. На третий день в квартире появилась Лада, с морщинкой на носу.
Виталь, мы же в кино собирались, капризно сказала она, не разуваясь.
Какое кино, Лада? он сидел в одном носке, растрёпанный. Тимофея не с кем оставить.
Давай няню наймём!
На какие деньги? У меня ползарплаты уходит на кредит!
Тимошка вбежал, покрытый фломастерами, врезался в ноги Лады, обхватив её брюки грязными руками.
Тётя! Смотри, я тигр! крикнул он.
Ай! вскрикнула Лада, отпрыгивая. Ты что делаешь? Это же дорогостоящая кукла!
Он ребёнок, Лада! рявкнул Виталий. Хватит истерить!
Я? Помогу? её глаза округлились. Я не нянька! Я женщина, я внимания хочу!
У тебя тут д.рдом! ругал он. Твоя бывшая специально всё это устроила!
Моя бывшая, кстати, занималась этим четыре года, пока я на работе! вырвалось у него.
Лада фыркнула, развернулась и ушла, хлопнув дверью.
К субботе Виталий выглядел как тень: похудел, оброс щетиной, под глазами черные кольца. Квартира напоминала поле битвы.
Звонок в дверь. Он споткнулся о машинки, открыл её. На пороге стояла Алина с Олей.
Мама! закричал Тимошка, бросившись к ней.
Алина подняла сына на руки, поцеловала в обе щеки.
Привет, мои хорошие. Как живы?
Виталий прислонился к стене, колени дрожали. Он смотрел на неё, будто впервые видел её глаза. Вдруг понял, какой тяжёлый труд она тянула все эти годы, улыбаясь и не жалуясь.
Алина прошептал он.
Она подняла бровь.
Забери его. Пожалуйста. Я не могу, меня уволят. Лада ушла. Я я
Алина опустила Тимошку на пол.
Иди, сынок, покажи Оле свои новые рисунки.
Дети убежали в комнату.
Алина прошла на кухню, взглянула на гору немытой посуды, на сухую гречку на плите. Села на тот же табурет, где сидела неделю назад.
Я не вернусь сюда, Виталий, сказала она ровно. После того, что ты устроил, я с тобой жить не буду.
Да чёрт с ней, с Ладой! махнул он, садясь напротив и закрывая лицо руками. Я понял. Я всё понял. Я был не прав.
Но Тимошка ему нельзя со мной. Я плохой отец
Учись, бросила она. Но ребёнку страдать нельзя. У меня есть предложение.
Виталий поднял голову, будто отшёл от гроверов.
Какое? Я на всё согласен.
Я забираю Тимофея, мы живём в этой квартире. Ты съезжаешь в мою студию, на те самые семнадцать метров. Живи там, куда хочешь. Квартиру дарственно оформим в равных долях, чтобы ты не мог завтра выгнать нас ради новой любви.
Виталий открыл рот, чтобы возразить, но вспомнил ночные крики, жар, капризы, бесконечный деньсурок. Он посмотрел на Алину она не блефовала.
Алименты платишь фиксированные, продолжала она, видя его колебания. Плюс половину кружков и секций. Видеться с сыном можешь, когда захочешь, я не буду мешать. Но жить будем здесь, без тебя.
Он молчал минуту, потом выдохнул.
Хорошо. Я согласен.
Алина кивнула.
Собирай вещи, Виталий. Студия свободна. Ключи сейчас дам.
Он встал, пошёл к спальне, достал чемодан. Всё, что осталось пустая квартира, ощущение полной беспомощности, но, застёгивая молнию на сумке, он почувствовал, что это единственное правильное решение за семь лет.
