«Красть мои вещи, грабитель! Спасите меня!», вскричала в озере женщина, будто из племени апачей.
Трёхколёсный велосипед остановился у ворот, мотор шумел, как старый трактор, а соседи заглядывали в окна сквозь занавески.
Мария Ивановна вышла медленно, с гордостью той, кто уже похоронил отца, мать, мужа, двух детей и целую войну лишений, но всё же выжил. На ней был простой сарафан, белый платок скрывал седые локоны, а соломенная шляпа защищала от солнца в Твери. Но не одежда заставила кровь Андрея и Зои стынуть.
То, что она держала в руках, стало причиной.
В одной руке толстая коричневая папка с печатью Общественной правовой защиты и реестра.
В другой жёлтый конверт с большой красной печатью: ИЗВЕЩЕНИЕ О ПРЕД’ЯВЛЕНИИ.
Сзади, спускаясь с велосипеда, появился Иван, племянник Марии, в светлой рубашке и простых брюках, но с уверенностью человека, знающего своё дело. Далее последовали:
адвокат в очках, с кипой бумаг под мышкой;
глава местного совета, «капитан» деревни;
два полицейских в форме, один с планшетом, другой с мрачным лицом.
Андрей бросил рулетку, которой держал в руках, Зоя уронила каталог новой мебели.
Мам…? заикается он, пытаясь улыбнуться. Какой сюрприз! Вы так быстро вернулись мы ещё не начали ремонт
Зоя проглотила слёзы, чувствуя, как ноги подкашиваются.
Мария Ивановна прошла сквозь открытые ворота, не прося разрешения. Она взглянула на дом, который сама с мужем возводила кирпич за кирпичом, когда дети были ещё маленькими. На мгновение её глаза наполнились слёзами, но потом вновь стали твёрдыми.
Я вернулась, да, сказала она голосом, которого сыновья не слышали раньше. Но не для ремонта. Я пришла, чтобы привести дела в порядок.
Два дня назад, когда Андрей и Зоя отправили её к племяннику в Тверь, они думали, что старуха будет плакать и поддаваться любой милости. Первая ночь действительно была тяжёлой. Мария Ивановна села на простую кровать в доме Ивана, рядом с мужем господином Беном, который, глядя в пол, стучал тростью по полу и шептал:
Эх, Мария бормотал он на разговорном языке, ударяя трость о доску. Я всю жизнь трудился, чтобы этот дом был наш. А эти две змееподобные люди выгнали свою мать
Спокойно, Бен, попросила она, лаская его руку. Если мы сейчас сломаемся, они победят окончательно.
Иван, услышав это из коридора, не выдержал. Он вошёл в комнату, сел на кровать и, глядя на тётку с уважением и твёрдостью, спросил:
Тётушка, расскажите, что за документ вы подписали? Что это за «медицинская справка»?
Мария нахмурилась.
Они сказали, что это заключение чтобы доказать, что мы ещё видим и слышим, и получить льготы для пенсионеров. Я доверилась, подписывала.
Она глубоко вздохнула.
Но я увидела в глазах Зои призналась она. Я увидела коварство, только не знала, насколько оно велико.
Иван сжали губы.
Завтра утром пойдем в реестр города Твери, решил он. Я может и не богат, но дураком не буду. Если с документами чтото не так, разберёмся.
Именно так они и сделали. На следующий день сели на первый паром до Твери, потом на автобус до центра. В реестре женщина за стойкой, услышав полное имя Марии Ивановны, ввела данные в компьютер, достала папки, листала их.
Наконец, подняв глаза над очками, она сказала:
Вот она, указала на лист. Договор куплипродажи недвижимости, дом 27, Тверскойрайон, Тверь. Передача от Марии Ивановны и господина Бена к сыну Андрею Михайлову. Зарегистрировано два дня назад.
Передача? повторил Андрей, будто холодом покрываясь. Дарение?
Дарение при жизни, подтвердила служащая. Подпись здесь, а также медицинское заключение, что она в полном сознании.
Мария почувствовала, как колени слабеют.
Я ничего не читала, прошептала она. Просто сказали подписать.
Иван посмотрел на бумаги, затем на тётку.
Кто врач, подписавший это заключение? спросил он.
Доктор Рейес, указала служащая.
Иван сжал глаза. Он знал этого доктора: тот часто подделывал справки ради выгоды.
Тётушка, вы жертва мошенничества, сказал он спокойно. Но закон не слепой. Если вы не знали, что подписываете, и было злой умысел, дело можно аннулировать.
Мария распухла от удивления.
Можно? прозвучало в её голосе недоверие.
Можно, подтвердил Иван. Не будет просто, но возможно. Я позову адвоката Общественной правовой защиты. Вы расскажете, как вас обманули, что вам сказали, как вас выселили, и мы потребуем аннулирования изза нарушения согласия и мошенничества.
Мария медленно кивнула.
Ой, господи пробормотала она. Я лишь хотела провести старость спокойно. Теперь придётся бороться?
Иван взял её за руку.
Иногда боремся не за деньги, а чтобы сказать «больше никогда» тем, кто считает стариков игрушкой, сказал он мягко, но твёрдо. Если мы пропустим это, сколько ещё «Марий» будут обмануты?
Вспомнила Мария соседей, которым тоже подсовывали «страховые бумаги», отбирая у них последние сбережения. Вспомнила радиорассказы о детях, продавших дом родителей «чтобы покрыть долги» и исчезнувших навсегда.
Она выпрямилась.
Тогда будем бороться, решила она. Но правильно.
Через сутки адвокат Общественной правовой защиты взял дело в свои руки.
Вам 82 года, но вы отвечаете чётко, рассудок острый, память хорошая, сказал он, поражённый. Нужно будет новый медицинский осмотр у надёжного врача, чтобы подтвердить сознание. После этого подаём иск об аннулировании дарения и уголовный иск о мошенничестве.
Иван показал флешку с записью, сделанной в тот момент, когда Андрей, в разговоре по телефону, сказал:
Как только титул будет на моём имени, отправлю маму в провинцию и всё.
Адвокат кивнул, глядя на запись.
Это сильно помогает, прокомментировал он. Показывает намерение. Они думали не о «защите наследства», а о корысти.
Мария, молча, слушала, как будто наблюдает за сериалом, где вдруг её жизнь стала главным сюжетом.
Когда адвокат закончил объяснение, он положил руку на документ и спросил:
Вы уверены, что хотите идти дальше? Суд может вынести приговор, даже тюремный срок. Если потом откажетесь, будет сложнее.
Мария думала о внуке, которого почти не видела в Москве, о дочери, которой она почти не доверяла. О том, как Зоя, стоя у двери, говорила:
Инна, может быть, вам стоит поехать в Тверь? Мы «заботимся» о доме.
Слово «заботимся» пахло ядом.
Я не хочу зла от своих детей, ответила она наконец. Но они выбрали путь. Кто сеет, тот и пожнёт. Я пройду до конца. Если не за меня, то за другими старыми, которых они захотят обмануть.
Адвокат кивнул.
Тогда готовьтесь, сказал он. Вы можете быть физически слаба, но теперь будете сильна в бумагах.
Вернувшись к воротам, Мария держала в одной руке папку, в другой извещение.
Что это за документ, мама? спросила Зоя, стараясь скрыть дрожь. Вы пришли лишь в гости? Это ваш дом? Вы это знаете?
Мария посмотрела на неё.
Мой дом? повторила она с лёгкой иронией. Смешно Не вы же два дня назад сказали, что мы едем в Тверь «отдохнуть»?
Андрей попытался оправдаться:
Мы волновались, мама ты была уставшей, забывчивой хотели облегчить тебе жизнь
Иван не выдержал. Он шагнул вперёд.
Кому облегчать? Вам, чтобы отремонтировать дом и продать его дороже?
Андрей отвернулся, раздражённый.
Это пустая болтовня, рычал он. Дом теперь мой, он в документах. Я могу делать, что захочу.
Мария подняла коричневую папку.
Было, поправила она спокойно. Теперь нет.
Адвокат, который до этого молчал, подошёл.
Гражданин Андрей, гражданка Зоя, сказал он вежливо, но твёрдо. Я доктор Ренато из Общественной правовой защиты в Твери. Этот документ, открыл папку, показывая листы с печатями, официальное уведомление о начале процесса аннулирования дарения, которое вы заставили вашу мать подписать, не объяснив, что это.
Он перечислил:
Нарушение согласия, мошенничество против пожилого, фальсификация документов, подделка медицинского заключения. Пока дело рассматривается, суд вынес временный запрет на передачу дома. Юридически он остаётся у Марии Ивановны до окончательного решения.
Андрей побледнел.
Это абсурд! закричал он. Документ у меня!
Адвокат протянул конверт.
Вы обязаны явиться в суд, сказал он, указывая на жёлтый конверт. Если не придёте, ситуация только ухудшится.
Зоя, которая до этого молчала, взорвалась:
Вы сделали это изза меня, Инна? воскликнула она. Мы заботились о вас всё время! И так нам отплачивают?
Мария вдохнула глубоко.
Заботились? повторила она. Подсовывая бумагу, чтобы подписать её в тайне? Выгоняя меня из своей же гостиной, как нежеланную гостью? Если это «забота», я предпочитаю небрежность.
Соседи, шепчущие в укромных уголках, подслушивали всё.
Видел, пробормотал один. Я знал, что эти «медицинские осмотры» были странными
И детихорошие, добавил другой.
Андрей, чувствуя давление, обвинил Ивана:
Это всё изза Ивана! указал на него. Всегда завидовал, потому что я живу в городе, а он в деревне!
Иван улыбнулся сквозь зубы.
Завидовать тем, кто обманывает собственную мать, ответил он. Да уж.
Главой совета, «капитаном» деревни, стал Пётр Петрович, который вмешался:
Хватит, сказал он. Все видели, как ваша мать плакала два дня назад, а теперь возвращается с адвокатом и полицией. Не пытайтесь перевернуть ситуацию, Андрей. Всё со стороны деревни ясно.
Один из полицейских, спокойно, объяснил:
Сегодня никого не арестовываем, господин. Мы здесь, чтобы гарантировать, что не будет насилия и Мария Ивановна сможет безопасно войти в свой дом. Любая попытка снова её запугать, принудить к выселению будет считаться нарушением защитной меры.
Защитной меры? спросила Зоя, теряясь.
Защитной, повторил он. Мария подала запрос в суд по делу о защите пожилых. Пока расследование не завершится, любые действия против неё могут стать отягчающими обстоятельствами.
Мария сделала шаг вперёд, оставив папку Ивана.
Андрей, сказала она, глядя прямо в глаза сыну, ты помнишь, сколько ночей я сидела без сна, ожидая твоего возвращения из школы, боясь, что ктото навредит тебе? Сколько раз мы с отцом ели простую кашу с солью, экономя на еде, чтобы оплатить твой университет? Я не пришлю тебя в беду. Я действовала от сердца. Хотела лишь уважения в старости.
Андрей сжался, голос его стал тише:
Мы были в долгах, мама ты не понимаешь работа тяжёлая, аренда поправился, спешно, то есть стоимость жизни Дом был единственным спасением.
И чтобы я умерла, стоя, отрезала она, не повышая тон. Подписать своё «судебное решение» без знания? Если бы ты пришёл и поговорил, объяснил, попросил помощи разговор был бы другим. Но вы выбрали короткую дорогу лжи. Теперь придётся платить её ценой.
Зоя, чувствуя, как исчезает опора, попыталась умилить:
Мы ошиблись, Инна но не нужно идти в суд ты знаешь, как медленно всё происходит как богачи говорят Мы решим здесь
Мария наклонила голову.
Я пыталась решать всё здесь всю жизнь, ответила она. Когда отец пил, я «решала» дома. Когда ты меня не уважал, я молчала, чтобы не вызвать скандал. Теперь результат: сын считает меня недвижимостью, а не матерью. Я хочу всё в чёрномбелом виде на бумаге, тогда вы поймёте.
Она жестом позвалаИ теперь, стоя на пороге своего дома, Мария Ивановна улыбнулась, зная, что справедливость наконец восторжествовала.
