Особая
Говорят, у меня “дар”. Я же считала его наказанием. Но обо всем по порядку.
В месячном возрасте мать оставила меня у дверей детдома. Почему? Не знаю. Может, у нее был такой же “дар” и не хотела передать его мне. Но росла я без родителей. Впервые заметила мою особенность воспитательница Маргарита Анатольевна. Говорит, играла я, а мальчишка игрушку отнял. Тогда, цитирую:
“Клянусь, Артемку вдруг отбросило на ковер в другой конец комнаты, а ты игрушку подобрала”.
Маргарита Анатольевна — добрая душа. Поняла: я особенная. Если кто узнает — не оставят в покое.
“Не хочу, чтобы тебя на опыты забрали”, — часто повторяла она.
Вот и занималась со мной, помогала укротить способности. От злости могла передвинуть предметы и даже людей. Чувствовала биополе вокруг. Не нужно было знакомиться, чтобы понять, хороший человек или нет. Сказали бы — полезно. Но люди, казалось, чуяли, что я не такая, сторонились. Поэтому меня и не брали в семьи. Обидно! Хотелось тепла, любви, настоящей “мамы”. Как все.
Подруга у меня была лишь одна — Кира. Вернее, Кирасинька, но она звалась Кирой. Чудная девчонка! Отлично проводили время. Мы друг другу заменяли семью. Кира знала про мои способности и молчала. Ни разу не попросила что-то для себя сделать. Вечная благодарность ей. Кире уже исполнилось пятнадцать. А старших, как все знают, редко берут.
И вот однажды Кира ворвалась в комнату, глаза горят. Меня окатило волной ее бешеной радости.
— Что случилось?
— Акулинка!!! Представь!!! Меня усыновляют!!! Буду у меня семья!!!
Подпрыгнула, обхватила мои плечи, завертела по комнате.
— Люди нашлись! Мне так повезло!!!
Остановилась, посерьезнела:
— Не грусти! Обязательно навещать буду! А тебя тоже возьмут — семьями дружить станем! Пойдем, скорее тебе их покажу, у директоршиного кабинета!
И потащила за руку.
Остановились у распахнувшейся двери.
Вышла пара. Высокий мужчина — плечистый, с острым подбородком и тяжелыми скулами.
Сразу прочувствовала их биополе сполна. И ужаснулась.
От мужчины — мощная энергетика. Не сила. Насилие. Грубость. Злость.
Женщина — слабая, испуганная. Дикая усталость, пустота.
— О, Кируша! — осклабился мужчина.
Меня передернуло.
— Почти оформились. Завтра поедешь с нами.
Кира бросилась его обнимать.
И в его поле вспыхнуло нечто… Похоже на любовь, но нет. Не отец к дочери. Похоть…
Вернулись в комнату. Кира носилась, не скрывая восторга. Я сидела на койке, пытаясь осмыслить. Может, показалось?
— Чего притихла? — Кира плюхнулась рядом. — Не горюй! Видеться будем!
— Кир, мне эта пара… Не понравилась. Мужчина… Злой какой-то.
Нахмурилась:
— Акулин, перестань! Завидуешь, что ли? Я так ждала! Семья будет! А Павел Андреевич — милашка. Разговаривала! Сияют оба, заботливые! У меня, говорит, большая своя комната будет!
— Кир, я же чувствую людей!
— Ась, отстань! Психолог их проверял, директриса. Отличные кандидаты. Он работает, она дома. Я с мамой все время — представляешь? Все справки есть. Будь они маньяки — в биографии б проявилось.
Резко встала, подошла к окну.
— Думала, ты за меня порадуешься. Подруга же. — Голос заплаканный.
Мне стало стыдно. Обняла сзади.
— Прости. Конечно, рада за тебя, подруженька. Показалось. Просто не хочу расставаться.
— Не горюй! Тебе всего семь, тебя обязательно заберут. Ладно, пойду вещи собирать.
Ночь не спала. Снился Павел Андреевич — чудовище, глаза яростно горят, а вместо рта — клыки в слюне.
Кира с трудом разбудила. Она одета, чемодан готов. На крыльце не могла разжать объятий, будто этим спасу. Когда Киру увезли, воспитатели ушли внутрь, лишь я осталась. И видела, как садясь, новая мама Киры облегченно выдохнула, а Павел Андреевич подлый полуулыбку выдал.
Весь день — сама не своя. Маргарита Анатольевна приметила. На прогулке отвела подальше:
— Акулина, что случилось? Скучаешь по Кире?
— Маргарита Анатольевна. Верите мне?
— Ну конечно же.
— Ее ужасные люди забрали. Особенно Павел Андреевич. Он очень плохой.
Замолчала, задумалась.
— Очень жаль, Акулинка. Скучаешь, может… Или люди и вправду плохие… Но мы ничего не сделаем. Биография безупречна, подходят.
— Почему такую взрослую Киру взял? Почему не хотел девочку помладше?
— К чему
И вот теперь, перебирая сплетённый Риной браслетик и чувствуя уютный биоритм спящих рядом мужины и сестры нашей общей, самой доброй на свете мамы Маргариты Анатольевны, я наконец прошептала в тишине: «Мама» — осознав, что мой некогда пугающий дар не только спас нас, но и привел к настоящему дому, где проклятие обернулось благословением.