– Я не позволю тебе это сделать, Вася! Только через мой прах! – закричала Елена Ивановна, загораживая собой путь к огороду.
– Уйди, мама! Решение уже принято. Завтра строительная бригада приедет, всё здесь разнесут. Долги погасить нужно, документы подписали, – Виктор тяжело вздохнул, отводя взгляд.
– Какие документы? Кто дал тебе право продавать землю, которую отец Иван Петрович годами подчищал? На которой я каждую весну пашу как проклятая? – старушка сжала руки в кулаки, а ветер растрепал её седые волосы.
– Не прибедняйся. Времена изменились. Кому нужны твои огурцы с малиной? В магазине и так всё полно, – Виктор потянулся к калитке, но мать вновь его остановила.
– В магазине? – презрительно взмахнула она рукой. – Там не еда, а тинь-лейбл! Твой родитель переворачивается в могиле при твоих словах!
Ссора под старым яблоневым деревом, усыпанным крупными плодами, переросла в настоящее противостояние. Вокруг раскинулись грядки с помидорами, расцветающими тыквами и высокими кустами земляники. Воздух наполнялся ароматом земляничного меда и спелых яблок. Над сёлцем Соловьёвкой нависло густое летнее небо, над притихшими избами плавно плыли облака.
Виктор, высокий мужчина с первыми сединами, ощущал, как внутри поднимается ярость. Он приехал из Петербурга с чётким планом: продать участок и забрать мать в городскую квартиру. Дом, где прошли его детские годы, давно износился, крыша течёт, а матери с годами становится всё труднее справляться с хозяйством. Но старушка и слышать не желала о переезде.
– Мама, будь разумной. Тебе семьдесят один, ты целыми днями возишься на этом пустяковом участке, будто от этого зависит твоя жизнь.
– Так и есть, – тихо ответила Елена Ивановна, смягчаясь. – Это и есть моя жизнь. Что я буду делать в твоей городской скорлупе? У газетного киоска сиживать? Я там дух унесу.
– Не унесешь, – Виктор убрал очки, смахнув со лба пот. – Ты будешь с нами. Ниночка уже детский угол для тебя сделала, внучка каждый день спрашивает, когда бабушка приедет.
– Нюся, конечно, душка, – усмехнулась старушка, вспоминая внучку. – Но до отца твоего не дойдёт дом без меня. Здесь каждый уголок о нём помнит.
Виктор вздохнул. Мать упряма, как угорелый бык, спорить с ней бесполезно, но и оставлять её одну в полуразвалившейся избе он не мог. Общежитие для пожилых – не вариант, мать бы не пережила такого предательства. Городская квартира, без сомнения, не радовала. Но и деревенская жизнь в её возрасте становилась опасной.
– Всё равно помоги мне собрать последний урожай, – попросила она, сменив тон. – Яблони в этом сезоне богатые – грех не собрать.
Виктор согласился, надеясь, что за работой уговорит мать переселяться. Они направились к сараю за лопатами и корзинами.
– Помнишь, как отец заставлял тебя каждое утро поливать эти яблони? – спросила Елена, пока подходили к деревьям. – Ты врёст нагловатый кипел. А сейчас смотри, какие плоды – антоновка, твоя душка.
– Помню, – с закрученным животом ответил Виктор. – Но времена изменились, мама. Всё это уже не актуально.
– Времена-то меняются, а душа остаётся та же, – философски заметила старушка, передавая сыну загрязнённую корзину. – Не забывайся, снежок. Корни свои помни.
Солнце медленно скользило к западу, окрашивая небо алыми полосами. Они трудились рядом, совместно собирая урожай. Виктор время от времени поглядывал на мать, отмечая, как припухли и потрескались её кисти. Но в глазах искрятся те же искры, что и в молодости – жёсткие, неугасимые.
– Твой родитель говорил, что земля – живая сущность, – нарушила молчание Елена, осторожно укладывая яблоки. – Она чувствует всё и помнит. Если к ней с любовью, то и она отблагодарит.
– Мама, – Виктор опустил корзину на землю, серьёзно глядя на мать. – Я участок продал не из корысти. Я беспокоюсь за тебя. Ты здесь одна, без медицинских услуг. Что, если что-то случится?
– Со мной ничего не случится, – отмахнулась старушка. – Татьяна из соседнего дома каждое утро заглядывает. Да и Лесная бабушка через улицу всегда рядом. Мы тебя перестараем!
– Татьяна сама седая, а Лесная еле на ногах. Кто тут помощники?
– Не обижайся! – строго сказала Елена. – Мы ещё весёлые! Татьяна принесла мне свежие ягоды, сама собрала. А Лесная такие пироги печёт, слюни текут!
Виктор покачал головой. Мать живёт в своём мире, где соседки вечно юные, где огород богаче любого магазина, и где прошлое важнее всего. Как объяснить ей, что просто хочет защитить? Что ночами не спит, думая, как она на ледяном крыльце поскользнётся или в грязевой луже ослепнет.
– Слушай, а твоя жена сказала, чтобы вы с Нюся сюда на лето, – неожиданно прервала мать.
– Ниночка? – удивился Виктор. – Зачем?
– Чтобы ты не помер от усталости, – усмехнулась Елена, укладывая яблоки в корзину. – Она говорит, что тебе как проклятому работаешь. Переживает за тебя.
Виктор усмехнулся. Ниночка хоть и кипит упрямством, но всегда на стороне матери.
– Она предложила, чтобы вы к зиме ко мне приехали. Говорит, детям свежий воздух нужен, да и от ваших гаджетов пора отдохнуть. А я и подумала – может, так и правда будет лучше? Вы летом сюда, а я зимой к вам. Дом без присмотра страдать будем.
– Ты опять изобретаешь, – подозрительно фыркнул он.
– Вот ещё! – обищенно всплеснула она руками. – Спроси у жены!
Когда ужаская тьма ночи обьявила свои права, корзины были полны. Виктор занёс их в дом. Елена суетилась у печи, раскладывая по тарелкам румяные пирожки и наливая чай в старые фаянсовые кружки.
– Садись, снежок. Поговорим по-настоящему, – позвала она.
Чай был крепким, с подливом из мяты и малины. Пирожки расщеплялись, возвращая Виктору воспоминания детства. Прогулки после школы в дом, где всегда ждала мать с дымом пищи.
– Я понимаю, что ты хочешь как лучше, – начала Елена, прямо глядя на сына. – Но, Вася, пойми и ты меня. Здесь все мои годы. Твой отец, упокойся, сам срубил этот дом. Каждая дощечка, каждый гвоздь помнит его. Как я всё это бросить стану?
– Мама, никто не хочет, чтобы ты продавала дом. Живи здесь по лету, а зимой – у нас. Тебе лучше, – уговаривал Виктор.
– А огород? А яблони? Кто за ними будет?
– Мама, – схватил он её за ладонь. – Огород – не вся твоя жизнь. Сама вчера сказала – последний урожай. Может, и правда пора отдохнуть?
Елена молчала, глядя в окно, за которым уже стемнело. Лай собаки вдалеке перемешивался с таинственными звуками леса. Деревенская ночь была так знакома и родна.
– Помнишь, ты в детстве боялся в кроватке один? – неожиданно спросила она.
– К чему это? – нахмурился Виктор.
– Отец тогда сказал: “Пусть сыночек привыкает к жизни. Нельзя его по головке гладить”. А я ночью заходила, когда ты засыпал, и сидела рядом. Ты думаешь, я не вижу, как ты изменился? Как город тебя заглатывает? У тебя даже улыбка другая стала.
– Что значит другая? – не понял сын.
– Как будто натянутая. Неискренняя. Будто ты всегда на работе, даже когда улыбаешься.
Виктор молчал. Он никогда об этом не думал, но в словах матери была правда. Жизнь в городе – бесконечные графики, встречи, отчёты. Даже дома он часто за компом, пока от жены Нюся спать идёт. Когда в последний раз с внучкой в парке прогулялся без мыслей?
– Завтра я поеду в Петербург и отменю отметку, – неожиданно для себя произнёс Виктор. – Но с одним условием: ты проведёшь эту зиму у нас. Ниночка будет рада, а Нюся просто в восторге.
– А огород? – тихо спросила Елена.
– Весной заглянёшь и всё заново посеешь. Я помогу.
Старушка с подозрением взглянула на сына:
– А как же твои графики? Ты же всегда занят.
– Возьму отпуск. Давно пора, – твёрдо произнёс Виктор.
Утром его разбудил аромат свежевыпеченного хлеба. Елена хлопотала на кухне, напевая старую песню. Когда Виктор вошёл, она как раз разлила по кружкам горячий чай.
– Чем так поздно? – зевнул он.
– Забыл? У нас в саду ещё земляника. – Елена была полна энергии. – Если действительно хочешь успеть всё до отъезда, пошевеливаться пора.
После завтрака они вышли в сад, где их встречало яркое утреннее солнце. Земляника действительно ждала сбора – крупные ягоды висели на кустах, как алмазы.
– Смотри, как уродила! – гордо сказала мать. – Я её в прошлом году омолодила, а в этом – вон какая леди!
Они работали вместе, и Виктор ловит себя на мысли, что ему нравится эта размеренная сельская жизнь. Здесь не нужно постоянно смотреть на часы, отвечать на трели звонков, спешить на встречи. Жизнь течёт по-другому – в согласии с природой, с восходом и закатом солнца.
– Вот, попробуй, – Елена протянула ему горсть свежей земляники. – Это не та, что в магазине. Это настоящая.
Виктор положил в рот ягоду. Сладкий вкус с легкой кислинкой напомнил ему детство, когда они с отцом собирали урожай, а мать варила варенье. Почему-то на глаза навернулись слёзы.
– Что за беда? – встревожилась Елена.
– Ничего, мам. Просто вспомнил, как вместе с отцом работали.
– Он тебя любил, Вася. Хоть и был суховат, но сердце доброе. Всё для тебя делал – и в университет посылал, и квартиру в городе помог.
– Знаю, мам.
К полудню они собрали несколько ящиков земляники. Мать решила часть переработать на варенье, а часть – засушить.
– Завтра картошку будем копать, – сказала она. – Погода может сорвать.
Вечером, когда они сидели на веранде, Виктор позвонил жене и сообщил о решении.
– Я так рада, – искренне сказала Ниночка. – Это правильный шаг, Вася. Мама не смогла бы в городе. Она бы дух заела.
– Но зимой она будет у нас, – предупредил он.
– Конечно! Мы с Нюся уже комнату приготовили. Я даже цветы на подоконник поставила – те самые герани, что она любит.
Положив трубку, Виктор посмотрел на мать. Она сидела в старом плетёном кресле, перебирая ягоды, и выглядела спокойной и гордой.
– Знаешь, – сказал он, – я, пожалуй, возьму отпуск не только весной, но и в августе. Приедем с Нюся и Ниночкой, поможем с урожаем.
– Вот и хорошо, – кивнула мать. – Нюся будет знать, откуда еда берётся. А то, наверное, думает, что из магазина.
Виктор рассмеялся и обнял мать за плечи.
– Ты права, мам. Как всегда права.
Следующие дни они трудились в огороде. Выкопали картоху, собрали все овощи, заготовили компоты и варенья. Виктор ощущал, как шум города отступает, как возвращается главное.
– Вот видишь, – говорила мать, показывая на полузаполненные банки с заготовками, – это всё от земли, своими руками. Как её бросить?
– Не надо, мама. Ты права.
В день отъезда Елена встала особенно рано. Приготовила завтрак, собрала сыну подарки – банки с вареньем, маринованные огурцы, копчёную горбушу, какую принёс сосед Иван Петров.
– Это всё Ниночке и Нюся передай, – наказывала она, укладывая в коробку. – Скажи, чтобы кушали. А я к зиме ещё привезу.
– Хорошо, мам.
Перед отъездом Елена внезапно обняла сына, как когда-то в детстве.
– Спасибо тебе, снежок. За то, что послушал старуху. За то, что помог урожай собрать. Мне бы одной было тяжело.
– Мама, – Виктор крепко обнял её в ответ, – это тебе спасибо. За то, что ты есть. За то, что ты как земляника – настоящая.
Автобус унёс Виктора в город, а он думал о матери, о её огороде, о последнем урожае, который оказался не последним. Жизнь продолжалась, как продолжал плодоносить старый сад, как продолжала радовать хозяйку земляника, как продолжала земля дарить свои плоды тем, кто её любит и уважает.
В городе его ждёт Ниночка и Нюся, а через несколько месяцев – мать. И Виктор знает, что обязательно возьмёт отпуск, чтобы опять помочь ей. Потому что деревню и корни не забывают, как не забывают землю, на которой вырос.
Последний урожай этого года был собран, но впереди ещё много урожаев. И Виктор знает, что теперь будет причастен к каждому из них. Потому что истинное богатство – это не графики и деловые встречи, а время с близкими и земля, которую ты любишь.